— Но ты на неё похожа. Возможно, я знаю и тебя.
— Рэйен — моя мама. Вы её… друг?
Слово «друг» крайне плохо сочеталось с этой несколько безумной картиной, но более подходящего Леви не нашла. Чужак слегка улыбнулся, не размыкая губ:
— Что-то вроде. Да, я действительно знаю тебя, Леви. Я рад нашей встрече.
Послушнице стало нехорошо. Светящаяся фигура в кресле должна была вызывать страх, но вызывала только спокойствие и уверенность в безопасности.
— Кто вы?
Чужак перекинул одну ногу на другую и ещё глубже утоп в кресле.
— Я — Кроцелл, сорок девятый Герцог, и ты владеешь моей печатью по праву наследства.
— Простите, я вас не понимаю…
— Но разве Рэйен не объяснила тебе назначение печати, когда передавала её в твои руки?..
— Она ничего не передавала мне. — Леви замялась на секунду. — Может, вы не знаете, но мама ведь умерла. Полтора года назад.
— Что?!
Кроцелл вскочил с кресла, и его волосы заколыхались по всей комнате. Тёмными мешками вздулись шторы, распахнулось окно.
— О, Яхве-молчаливый! Так вот почему она не призывала меня! Как это случилось?
— На самом деле, я… не знаю. Она не вернулась из экспедиции, и мне почти ничего не рассказали.
— Хорошо. — Кроцелл потёр свой острый подбородок, опускаясь обратно. — Но моя печать попала к тебе только сейчас. Интересно, как же?
— Я… на самом деле, даже не видела ничего такого. Я лишь послушница…
— Твои руки касались её сегодня. Я думал, что это руки Рэйен, и поэтому пришёл.
— Мне только вручили мамины резервуары энергии, они вон там. — Леви указала в сторону стула, на котором в постыдном беспорядке валялись её вещи.
— А, вот оно что! — Прядь волос Кроцелла взметнулась с пола упругой лианой и дотронулась до поблескивающей меди на рубашке Рэйен Дим. — Это… странно. Как же тебе, послушнице, позволили такое? Или ваша Ассоциация вовсе перестала вас беречь?
Прядь обшарила каждую из медных пуговиц, пока не остановилась на одной из них.
— Остроумно. — Кроцелл снова улыбнулся, щурясь, как кот. — Рэйен, похоже, спрятала мою печать среди своих резервуаров! Если я сам не сразу её почувствовал, то, возможно, твои наставники просто не ведали, что отдают. Но я рад: это показывает, насколько серьёзно она относилась к обещаниям, но не делает наше положение проще. Герцог явился к послушнице — знаешь ли ты, чем обычно такое заканчивается?
— Нет…
— Ну, например, я мог бы закусить твоей крошечной, но весьма чистой душой прямо сейчас. Знаешь, какая это редкость? Нас призывают искушённые маги, погрязшие во грехах, — Герцог сморщился, — и несёт от них гнилью и разложением. Твой же дух ещё не успел испортиться, а меня не сковывают ни Циркум, ни Триангулум, ни Долг Гостя. И чего я, спрашивается, медлю?..
Леви стёрла со лба первые капли холодного пота. Страха по-прежнему не было: в гранитном лице Кроцелла таилось что-то противоречивое, что-то… человеческое, и поэтому его слова звучали, как…
Шутка?
Волосы Герцога замерцали в ритме музыкального смеха, наполнившего комнату.
— Прости. Нам не так уж часто удаётся побеседовать с людьми вне ритуалов, я не смог отказать себе в удовольствии, — проговорил Кроцелл, отсмеявшись. — Впрочем, я вообще стараюсь держаться подальше как от вас, так и от других Герцогов.
— Зачем же вы пришли? — Осмелев, Леви выползла из-под одеяла.
— Затем, что с Рэйен меня связывает договор. — Герцог тяжело вздохнул, вызвав очередное колыхание света. — Да, ты не ослышалась: всё ещё связывает, несмотря на её смерть, и я вижу теперь, сколь дальновидным было это решение. Она выполнила свою часть, моя же служба… видимо, только начинается.
— Мама что-то сделала для… вас? Герцога?
— Да. Но не волнуйся, я не принуждал её пачкать руки. Хотя я думаю, что и это её не остановило бы — вы, смертные, так привязаны к собственному потомству…
Леви вздрогнула и обхватила себя руками, почувствовав резкий озноб:
— В смысле, ваша сделка с мамой касалась меня?..
— Напрямую, Леви. Твоя мать владела моей печатью, и я служил ей, как обязывает Соломонова Правда. Но я не уверен, что она не переступила этим никаких законов вашей Ассоциации — моя печать так и осталась у неё, хотя подобные находки полагается передавать старшим коллегам.
Ох… Значит, мама тоже нарушила устав. В Ассоциации столько правил, и все они написаны кровью, но почему же тогда ими пренебрегают? И если Нетус просто упрям и нетерпелив, то чего ради сделала это опытная и уважаемая Рэйен Дим?..
— Таково было моё условие, Леви.
— Что?..
— Прости уж. Ты такая молчунья, что мне приходится читать в твоих мыслях, иначе ты запутаешься. Мы заключили договор: она бережёт меня от странных амбиций ваших Октинимосов, а я защищаю её дочь тогда, когда этого уже не сможет сделать она. И я вижу, что мне пора приступать.
Леви попыталась улыбнуться:
— Но меня не от чего защищать. Ассоциация заботится обо мне, я готовлюсь к посвящению. Я буду учиться.
— А разве ты не учишься сейчас? Я помню времена, когда практики начинали учёбу ещё детьми. — Кроцелл снова поскрёб подбородок.
Послушница пожала плечами:
— До Инициации касаться магии запрещено, так что…
— Но… но ты же пробуждаешься. — Герцог недоверчиво хмыкнул. — Совсем скоро любой Стихиалий сможет играть твоим разумом, как мячиком. Что они собираются с этим делать?
— Не знаю.
— Тогда чем же ты, во имя Света Невозвращённого, занимаешься целыми днями?
— Медитирую… изучаю влияние планет. — Леви загнула два пальца и задумалась. — Уже целую неделю.
— Неделю?! А когда у тебя Инициация?
— В конце месяца…
Кроцелл хмыкнул:
— Я вижу множество противоречий в методах, избранных твоими наставниками. Я не знаю ваших правил, но я знаю мир. Странно, что дочь Рэйен в таком возрасте едва коснулась силы, и, возможно, мне следует понаблюдать за тобой в ближайшее время.
— Зачем?
— Чтобы убедиться, в твоей безопасности. Рэйен никогда и ничего не делала без причин. И если она считала, что тебя нужно будет защищать… Словом, я лишь исполняю договор.
Леви стиснула в нервных объятиях подвернувшуюся подушку:
— За мной и так постоянно наблюдают, будто я себе больше не принадлежу. Вряд ли что-то может случиться под надзором. Вы точно хотите стать ещё одним моим сторожем?
Герцог расхохотался:
— О, Леви, я рад, что тебя заботит моя свобода воли! Я и сам её весьма ценю, она дорого мне досталась. Но, видишь ли, я согласился на сделку с твоей матерью, и должен подчиняться её условиям. У тебя есть власть расторгнуть этот договор по праву наследства, но ты не владеешь Словами Приглашения. Значит, пока нам обоим придётся смириться.
Леви неожиданно захотелось разреветься и швырнуть чем-нибудь в светящееся зеркало. В глазах противно защипало.
— Я не так назойлив, как другие твои… сторожа, — голос Кроцелла смягчился, — у меня нет намерения из раза в раз вызывать это печальное выражение.
— Тогда уходите, — пробормотала послушница, давясь подступающими слезами. — Мне и так шагу не ступить… позвольте хотя бы уснуть в одиночестве.
— Ха, да ведь ты и сейчас спишь! — Кроцелл снова засмеялся. — Нам нет дороги на физический план, Леви. Герцог может прийти либо в Триангулум по воле практика, либо в его сон по собственной! И не смотри так. У меня есть свои причины не желать слёз на глазах дочери Рэйен.
Леви быстро вытерла влажную дорожку, уже проложенную по её щеке непрошеной каплей, и уставилась на Герцога с изумлением: в его руках, откуда ни возьмись, возникла скрипка — невероятный, почти призрачный инструмент, будто изготовленный из глыбы льда.
— Я позову парочку светлых снов к твоей постели.
Инструмент запел.
И Леви готова была поклясться: именно этой мелодии не хватало, чтобы упорядочить тошнотворную какофонию её медитаций.