Рэйен Дим никогда не принудила бы дочь следовать дорогой, которая вызвала бы у той отвращение. Вот только Леви не задавалась вопросом, на что её жизнь в действительности должна походить.
Сова не могла говорить, но Танцору этого и не требовалось. Он пристально смотрел на послушницу, и каждая мысль Леви отражалась в зрачках шамана, словно в зеркале.
— Всё в порядке, — сказал он, и его голос дрогнул от затаённой усмешки. — Ничего необычного не происходит. Надев сотню лиц, ты соскучишься по своему собственному и поймёшь, что именно делает тебя тобой. А пока — наслаждайся, только не улетай далеко.
Ветер чуть проредил туман. Плеск волн стал громче всех прочих звуков; вода поднялась и лизнула ноги Танцора, будто ласкающийся пёс. Шаман порывисто встал, и Леви расправила крылья, чтобы удержаться на его пальце.
Тёмный профиль Танцора обратился к деревьям. Глаза шамана — живые агаты, мерцающие в глубоких трещинах на древней скале — наполнились угрозой.
— Надо же. Кто-то твоего племени ступил на мою землю в мире пробуждения. Они уже давно на это не отваживались…
Здесь практик Ассоциации?! Неужели они что-то узнали? Может быть, ищут её? Что теперь будет?! Леви стало страшно, но Танцор тихо засмеялся:
— Не волнуйся. Они увидят только то, что я им позволю, а позволю я немного. Эти люди ведут себя так, будто сам Вакан-Танка дал им власть распоряжаться моей силой. Трусливые почитатели меди избалованы подчинением Старших Духов… Чего бы они стоили без своей Соломоновой Правды? Что они смогут, если отнять у них незаслуженный дар Великого Отца?
Деревья тревожно шумели, откуда-то из парка донёсся предупреждающий звук флейты — звонкая трель, потом ещё и ещё. На берегу взвихрилась палая листва. Ночь беспокоилась, но Танцор коротко свистнул, и мир сразу затих.
— Как ты думаешь, Мальва, стоит ли нам взглянуть на этого гостя? Мне любопытно: я слышу биение его сердце, но ритма подобного не припоминаю. Что скажешь?
Леви очень хотелось ответить «нет», но шаман явно принял иное решение. Кроме того, чего она боится? Какие у неё причины сомневаться в словах Танцора? До этой минуты ни единый лист в парке не шевельнулся так, чтобы шаман не узнал. Он здесь хозяин. Кто из Ассоциации может сравниться с ним?
Тем временем воздух расцвёл серебром. Танцор поднял свободную руку, описал ею полукруг — будто сдвигая невидимый полог — и пространство закипело светом. Леви едва успела слабо удивиться тому, как мало её чувствительные глаза страдают от этого сияния, и вдруг всё прекратилось.
Парк переменился. Слегка обескураженная послушница завертела головой, пытаясь осознать разницу: то же озеро, та же ночь, заключённая в изумруд… вот только в Ноо здесь не было ни фонарей, ни пустой скамьи с забытым под ней зонтом.
Танцор стоял так же прямо и непоколебимо, как и мгновение назад, а его перья по-прежнему испускали всё тот же мягкий свет. В дальнем конце главной аллеи возникла стремительно движущаяся фигура, и Леви ощутила слабый запах чужих эмоций. Всего понемногу: капелька страха, злости, отчаяния… и надежды.
Тот, кто приближался к озеру Уонэгиска, искал помощи и нуждался в ней очень, очень сильно. О чём бы он ни собирался просить Танцора, это было вопросом жизни и смерти.
Шаман протяжно хмыкнул, но ничего не сказал. Фигура преодолела половину пути, и Леви смогла рассмотреть детали: размашистая походка, просторная серая куртка и светлые волосы, гладко зачёсанные назад.
Её сердце забилось так сильно, что она едва не скатилась с руки шамана. Кажется, птичье тело не приспособлено для трудных переживаний…
— О, интересно. — Каменное лицо Танцора чуть смягчилось. — Так ты его знаешь, и даже рада видеть? Стало быть, это не одна из тех раздувшихся жаб, что требовали от меня склониться?
Нетус Бельторн стремительно вышел из-под кленовой сени на набережную. На его плече висела объёмистая спортивная сумка, которую он аккуратно сбросил в траву, приблизившись к самой кромке воды. Едва успев опуститься на землю и скрестить ноги, он вдруг повёл плечами и развернулся в сторону Танцора и замершей Леви; его напряжённый взгляд обшарил то место, где они находились, но без толку. Лицо Бельторна скривилось: пустота не показалась ему убедительной. Рука вскинулась было к очкам, но замерла на полпути и безнадёжно опустилась; Нетус что-то прошипел — кажется, ругательство — и полез в сумку. Запахло досадой.
— Вспыльчивый птенец, — усмехнулся Танцор.
Леви старалась дышать ровнее. До сих пор Нетус Бельторн всегда знал о её присутствии, и у него была возможность разыгрывать спектакль для наивной послушницы. Что он скажет сейчас, наедине с могущественным духом, которому нельзя лгать? Как поведёт себя?
Странно… но сегодня она не беспомощна: с ней обострённые чувства из мира Ноо, Дар Кроцелла и взгляд совы…
В эту ночь они равны.
Нетус извлёк из сумки трубку и принялся набивать её густой и пахучей смесью из газетного свёртка. Танцор наблюдал за его действиями молча, и Леви не могла понять, что он о них думает: мысленная связь шамана и послушницы была односторонней. Бельторн щёлкнул зажигалкой, затянулся и откинул голову назад, глядя в небо; через мгновение его окутали спокойствие и отрешённость.
Поднявшись, он выпустил дым в четыре стороны света, а затем медленно поклонился озеру. Налетевший ветер растрепал его волосы и бросил пригоршню сухих листьев на плечи. Под клёнами заскользили крылатые и рогатые тени со светящимися глазами, а на траву опустилось несколько призрачных птиц с длинными, растворяющимися в тумане перьями. Рослые веретенообразные фигуры, слегка напоминающие людей, встали из земли чуть поодаль от Нетуса и застыли, мерцая искрами на лицах. Берег полнился мыслями, и Леви улавливала их обрывки — странные, неясные… нечеловеческие.
— Великие духи, я обращаюсь к вам как гость, — тихо и мягко произнёс Бельторн. — Прошу, разделите со мной дым мира и будьте свидетелями моей чести.
Звук его голоса…
Леви едва не сгорела со стыда, осознав, что Танцор чувствует каждое движение её души, которая сейчас рвалась к человеку на набережной. Боже, а если она узнает что-то страшное? Что он лгал ей, манипулировал, пытался использовать?.. Как потом смотреть в глаза шаману и собственному отражению?
Танцор по-прежнему молчал. Бельторн снова опустился на землю, втянул ещё дыма и выдохнул сизое облако в сторону воды.
— Белый Танцор, Одетый в Красное, я прошу о встрече. В присутствии духов я клянусь в том, что не попытаюсь обмануть тебя или причинить вред.
— Да если б ты мог. — Губы шамана сломались в ухмылке.
Леви с любопытством ждала продолжения, но Нетус встрепенулся и снова обернулся к ним. Его глаза расширились, и он выронил трубку.
Танцор больше не прятался. Он шагнул вперёд, мягким жестом усадив Леви на своё плечо, а Бельторн в растерянности дёрнул себя за воротник куртки и снова поклонился. Похоже, он предполагал, что ритуал будет развиваться иначе.
— Если бы кто-то из узников меди мог навредить этому месту, ни один из вас сюда бы не вошёл, — произнёс шаман. — Что тебе нужно, вор?
Вор?.. Почему именно это слово?
— Я ничего не крал, — ответил Бельторн, хмурясь. — Во всяком случае, не у вас.
— Ваша порода только этим и занимается. Узникам меди не хватает смелости поднять глаза на духов, вот вы и крадёте у них жалкие капли силы.
Кровь бросилась в лицо Нетусу.
— На вас не так страшно смотреть, как вы думаете.
Духи заволновались, и над озером пахнуло смехом, но Танцор не улыбнулся.
— И всё же ты боишься. Клянёшься не лгать и тут же нарушаешь клятву? Почему бы мне не вышвырнуть тебя прямо сейчас?
— Я не соврал. Вы правы, только чёрт знает, какая доля моего страха относится к вам.
— Наглец. Со Старшими Духами ты разговариваешь так же грубо?
— Когда мне удаётся с ними поговорить, мы что-нибудь пьём. Какие уж там манеры.