— Не заблудимся, — сказал Драчун, — хотя именно этого от нас и ждут.
— Кто?
— Эти земли. Знаешь, где мы находимся? Сознание людей оказывается здесь, когда они попадают в плен больного сна. Вы зовёте такой сон комой.
Леви похолодела:
— То есть, я сейчас…
— Может быть. Но беспокоиться не о чем. Люди ведь просыпаются, так?
Посмеиваясь, Старший Дух ускорил шаг. Послушница следовала за ним, не в силах оторвать взгляд от пылающих деревьев. Жуткий костёр, казалось, отбрасывал гигантские тени на здешнее небо; по кромке света метались какие-то фигуры, бежали прочь, грызлись между собой…
Не иначе, обитатели леса спасались от бедствия. Но холмы их, видимо, тоже чем-то отпугивали, и послушница мысленно соглашалась с духами, оглядываясь на пустынный ландшафт, укрытый непотревоженным снегом. Даже их следы уже исчезли, хотя над холмами не было ни малейшего ветерка.
Ритм дольменов стих резко и полностью, не оставив даже эха. Леви чётко осознала этот момент и в очередной раз запретила себе впадать в панику. Драчун хранил спокойствие — в самом деле, если он Герцог или ровня им, что ему может угрожать здесь?..
Но ей он не обещал никакой защиты. Да и сама Леви ни за что не стала бы его о таком просить.
До её слуха долетали стоны и визги перепуганных духов. Очередной пузырь тьмы лопнул над лесом, и острые силуэты порскнули в разные стороны. Один, продолговатый и явно четырёхлапый, в страхе кинулся вверх по склону. За ним следовали ещё трое, пытаясь вцепиться в спину и длинный чёрный хвост.
— Падальщики обнаглели, — прокомментировал Драчун. — Чего б и не поторопить жертву, да?
Жертва, тем временем, то ли не собиралась легко сдаваться, то ли испугалась до такой степени, что летела всё выше, роняя на снег тающие клочья дыма. Дух напоминал волка — большого, но удивительно лёгкого, будто нарисованного тушью на влажной бумаге. Те, что гнали его, походили на раздувшихся морских ежей. Они то и дело впивались в волка своими иглами, заставляя его терять всё больше цвета.
Леви бессознательно подалась вперёд, пытаясь услышать мелодии приближающихся существ. Морские ежи глушили волка резким, неприятным жужжанием — такие звуки мог бы издавать рой шершней; раненый дух, однако, сохранял упорство, и вскоре преследователи отступили. Кажется, холмов они по-настоящему боялись, и колючее жужжание утекло вниз по склону, уступая место тихому и безумному бубну — ритму отчаяния, боли и ужаса. Волк почти взобрался на вершину холма, и послушница смогла увидеть его жутко раздвоенную морду, усыпанную бледно мерцающими подобиями глаз.
Лапы духа подломились, и он упал, окрашивая воздух тёмно-серыми разводами, вихрящимися, словно капли чернил в стакане с водой. Волк лишь чуть-чуть не дотянул до верха; росчерк его хвоста трепетал, истончаясь и впитываясь в равнодушный снег. Леви скорее угадала, чем услышала густое молчание, которое подошло к гаснущему духу вплотную и давило своим тяжёлым брюхом остатки его музыки.
Она знала это молчание. Она уже отняла у него одну жертву перед тем, как потеряться в Ноо. Жадная пустота, всасывающая в себя чужие ноты, но неспособная заполниться…
Едва соображая, послушница бросилась к неподвижному волку, рассеяла щит талых вод и вцепилась в угасающую мелодию духа всей своей волей. На секунду звуки вспыхнули чуть ярче, а у Леви закружилась голова, будто она передала волку часть собственной жизненной силы.
— Что ты делаешь?! — изумился Драчун, хватаясь за рукоять шпаги. — Просто прерви его мучения и поглоти! Тебе пригодится энергия.
Двумордый волк хаотично мигал десятком глаз, дёргая лапой и постепенно бледнея.
— Поторопись, скоро от него ничего не останется!
Леви зажмурилась, напрягла слух, и цепочки нот, уходящие в снег, предстали перед её внутренним взором. Пульсирующая вспышка её собственной силы устремилась к духу, и одновременно с этим послушница сосредоточила волю, чтобы собрать рассыпающуюся мелодию.
Музыка совместилась, и на мгновение Леви увидела призрачное, слабо оформленное и плоское, но всё же сознание. Дух не был способен на сложные эмоции, мыслил до невразумительности просто, но мог ощупывать мир при помощи чувств.
И мог ощутить собственную смерть.
Ну же, ведь она это уже делала…
Алчный снег впитывал звуки быстрее, чем послушница успевала их ловить. Только теперь она поняла, почему духи избегали холмов. Непроизвольно погрузив ладони в теневую шерсть волка, Леви с изумлением осознала её физическую реальность — шелковистую и ускользающую, точно поток тёплого воздуха.
— Его нужно поднять! — обратилась послушница к Драчуну. — Нужно стащить его вниз, иначе он умрёт!
— Тебе надо — ты и поднимай, — равнодушно отозвался Старший Дух, — ещё не хватало рыбок в прибой сталкивать…
Леви чертыхнулась. Она заслонила себя и волка музыкальным щитом и буквально кожей ощутила, как мириады крошечных челюстей соскальзывают с его границ. Подумать только, хищный снег! Хорошо, что она не успела отдать ему слишком много, так беспечно сбросив защиту минутой ранее!
Ухватив духа за поблёкший загривок, послушница поволокла его вниз, пытаясь вспомнить, на каком рубеже падальщики ещё следовали за раненым собратом. Чёрт подери, если тот снег впитывает в себя всё, что на него попадает — даже отпечатки — то опасная зона заканчивается там, где ноги начнут оставлять следы…
Вид размётанных борозд и ямок, похожих на звериные лапы, показался Леви настоящим благословением. Она протащила волка чуть дальше и прислушалась: музыка наконец-то перестала утекать из его формы, но всё ещё дрожала и диссонировала.
Послушница представила себя дирижёром и обратилась к ритмам раненого духа. Сколько времени она потратит на настройку?.. А сил? Но Танцор говорил, что духов можно приручать. А если ей удастся, и она получит больше, чем подпитку от почти мёртвого существа?
Медленно, но верно музыкальные фразы совмещались, и Леви чувствовала, как шерсть волка теплеет под её руками. Погасшие было глаза снова заморгали на страшных мордах, обегая фигуру послушницы и вплетая в тихое звучание восстановленной музыки яркие ноты вопроса. Наконец, волк сильно вздрогнул всем телом и перевернулся на лапы, встряхивая раздвоенной головой.
Только тогда Леви заметила, что падальщики снова появились. Они кружили на расстоянии, жужжа и шевеля иглами. За её спиной продолжал тлеть местный лес. Попытавшись встать, послушница со вздохом осела на землю. Да, она потратила много сил… Что с ней сделает спасённое ею существо, почуяв слабость?
Страха не было — только любопытство исследователя с привкусом лёгкого безумия. Происходящее стало восприниматься отстранённо, как эксперимент. Дух может испытывать лишь одну эмоцию за раз, и судьба Леви зависит от того, что он сейчас почувствует по отношению к ней.
Волк обнюхал себя. Затем обнюхал её руки, всё ещё протянутые к нему. Повернул морду к падальщикам, выпустил из призрачных ноздрей клуб серебристого пара и снова посмотрел на Леви. Его хвост взмыл вверх и застыл в таком положении. Духи, похожие на морских ежей, чуть приблизились, и у послушницы возникло стойкое ощущение, что на сей раз они пришли не за волком.
Двумордый дух поднялся на мощные, длинные лапы и опять встряхнулся, затем втянул воздух и испустил переливистый вой из обеих глоток. Вокруг него завихрились короткие трели — волк впитывал lumen naturae прямо из окружающей среды, и слабеющая Леви чувствовала, как в его шерсти путается ветер.
Жужжание падальщиков стало ближе. Послушница закрыла глаза, пытаясь вернуть себе внутреннее равновесие, а секунду спустя её окутала тёплая волна. Волк низко рыкнул, и жужжание мгновенно пропало. Огромная голова едва поместилась на коленях послушницы, а хвост, снова обрётший прежнюю густоту, укрыл её ступни.
Трели впитывались в шерсть духа, оставляя на ней лёгкие разряды. Тонкая нить связи, при помощи которой Леви передавала волку собственную энергию, завибрировала на другой частоте, вливая в неё новые силы. Это походило на глоток горячего вина с пряностями — послушнице даже показалось, что она слегка опьянела. Призрак молчания, подступивший к ней близко, как никогда, растворился в тепле и шелковистости.