— Я это знаю.
Последнее слово Леви произнесла с нажимом, от которого у меня на сердце стало легко, как у дошкольника.
— Он не мог указать на невиновного — значит, бабушка и остальные всех дурачат, но почему?
— Они не врали, Нетус.
Мисс Дим подняла левую ладонь и заглянула мне в глаза. Лицо её посерьёзнело.
— Хочу кое-что тебе показать. Скажи какую-нибудь заведомую чушь, пожалуйста.
Я задумался на секунду и ляпнул:
— Ты мне ни капли не нравишься.
На поднятой руке Леви моментально выступил блестящий иней, хлынул волной к пальцам и тут же растаял, будто впитавшись в кожу.
— Это что ещё за детектор лжи?!
— Дар знакомого Герцога. Мама заключила с ним сделку, и он пытается быть моим ангелом-хранителем, хотя сейчас влип в неприятности. Кому-то очень нужно оставить меня безо всякой защиты, — зло проговорила мисс Дим. — Так вот, я ведь всё слышала. Никто из присутствующих не солгал ни единым словом — ни ты, ни они.
— Ты хочешь сказать…
— Ритуал провели, и этот Марбас действительно назвал твоё имя.
Кажется, моё лицо на несколько секунд утратило всякую осмысленность. Соломонова Правда — краеугольный камень высших ритуалов и кровь современной практики, ведь использование медных резервуаров в магии — лишь побочный эффект от связи Герцогов с этим металлом. Законы Соломона изучались столетиями. Их проверяли на прочность люди настолько хитроумные, что нам до них, как до Плутона.
И каким же образом грёбаный Пятый Герцог сумел послать эти законы к чёрту?
И, самое главное, зачем ему это — только ради того, чтобы оговорить старину Нетуса?!
— Леви, помнишь, ты спрашивала, как мне удаётся менять внешность?..
— Конечно. — Мисс Дим чуть нахмурилась.
— Это дар Марбаса. Он дважды выходил со мной на связь и оба раза помогал, а во вторую встречу прямо сообщил, что хочет вставить палки в колёса интриганам из Ассоциации. В тот вечер, когда мы с тобой… увиделись, я приходил в библиотеку, чтобы выяснить, кто хранит его печать. Марбас настаивал, чтобы я её забрал.
— И… у кого же она?
— У Джеффри, мать его, Тансерда.
Леви прерывисто вздохнула и коснулась моего лба своим. На некоторое время мы заткнулись, слушая лопочущий ветер и дыхание друг друга. Чёрт побери, мы снова говорим о каком-то непотребстве, хотя наши губы так близко, что у меня вообще нет желания болтать.
— Ты… правда считаешь, что эта печать тебе нужна? — тихо поинтересовалась мисс Дим.
Мой ответ прозвучал мрачно:
— Теперь она мне нужна ещё больше. Я просто сдохну от любопытства, если не задам Марбасу пару вопросов. К тому же, другого способа выяснить, что за партию разыгрывает Тансерд, у нас просто нет.
— Но ему, очевидно, нельзя доверять.
— Никому из Герцогов нельзя доверять. Думаешь, они наслаждаются своими обязанностями на службе у практиков?
Леви пожала плечами:
— Уверена, найдутся и такие извращенцы. Они ведь странный народ.
— Но это точно не про Марбаса.
— Ты же помнишь, насколько опасен Тансерд? Как ты собираешься забрать у него печать?
Я вспомнил последнюю беседу с Фредериком де Вризом. Лысый меценат будто не заметил, что мой звонок запоздал на пару дней, и новостями остался доволен. Наша встреча должна состояться завтра…
И у меня есть идея, как заинтересовать его в помощи одному голодающему практику.
— Сначала мне нужно выяснить, где он её держит. Такие вещи не носят при себе.
— Моя мать носила. И ухитрялась прятать печать ото всех чёрт знает сколько лет. Почему ты считаешь, что Тансерд будет поступать иначе?
Я растерялся и замолчал.
— Впрочем, — продолжала Леви, не обращая внимания на моё сконфуженное лицо, — не думаю, что эти сведения очень трудно раздобыть, когда ты можешь бродить по чужим снам.
— Не понял…
— Я всё узнаю. Здесь, в Ноо, время на моей стороне.
— Леви, нет! Ты же сама только что говорила об опасности…
Мисс Дим заткнула меня поцелуем, а затем соскользнула со скамьи; её глаза лукаво мерцали.
— У тебя всё равно не получится меня остановить, — сказала она, улыбаясь. — Да и вряд ли кабинет Тансерда опаснее тех мест, через которые мне недавно пришлось тащиться.
— Расскажешь?
— Лучше как-нибудь покажу. Если я научилась разгуливать по Ноо, ты уж точно сможешь. А сейчас тебе пора просыпаться.
— Стой! — Я вскочил и поймал её за талию. — Я же буду сонным весь день. Ещё хоть пять минут, а?
— Не волнуйся, я обязательно приснюсь тебе завтра, — пообещала Леви, колко улыбнувшись, — любовь моя.
Оставив меня стоять с мучительно горящими ушами, мисс Дим сделала шаг назад, и декорации сна мгновенно погасли. На самой грани пробуждения я успел затосковать от того, что её снова нет рядом.
Глава тридцать восьмая. Сатурн в Весах
Расплывчатые огни кружились под звуки пимака, иногда скользя по самым верхушкам тонких скал. В эти моменты туман становился светлее, словно где-то неподалёку беззвучно срабатывала фотовспышка. Смуглая и круглолицая девочка с бисерными нитями в косах выглядела слишком маленькой, чтобы справиться с низкоголосым инструментом, но впечатление было обманчивым.
Леви молча следила за тем, как резво детские пальчики перебегают от одного отверстия к другому, а густые звуки впитываются в сияющую глыбу льда. Острое и бледное лицо пленённого Кроцелла оставалось неподвижным.
Танцовщица отняла пимак от губ и со вздохом прислонила его к валуну рядом с собой. Бисер замерцал, когда она покачала головой.
— Бунтарь не справляется.
— С чем? — встрепенулась Леви.
— Те Старшие, что предали Вакан-Танка, всегда завидовали людям из-за дарованной нам свободы воли. Ради неё они презрели свою природу, но Бунтарю не хватило и этого — получив человеческую свободу, он захотел иметь человеческое сердце. Его алчность удовлетворена, но со страстями он сладить не может.
Леви передёрнуло. Слова Танцовщицы заставили её ощутить укол раздражения своим сходством с моралью, которая на каждом шагу попадалась в руководствах по самоконтролю. Шаманка усмехнулась: чувства послушницы не остались для неё тайной.
— Не пойми меня неправильно, Мальва. Страсть — это мустанг, который может сбросить тебя, и тогда ты сломаешь спину, а может унести к величайшим чудесам, если ты сумеешь его объездить. Ваше племя стремится посадить мустанга на вечную привязь, но ты уж сама скажи мне, мудро ли это. Кто знает, вдруг я ошибаюсь?
Договорив, Танцовщица приложила пимак к губам, и туман наполнился музыкой. Лёд медленно, но верно поддавался; он не таял, как это происходило бы в реальности. Он просто исчезал.
— Сколько нужно времени, чтобы эта штука растаяла? — спросила Леви, ёжась от растекающегося в воздухе мороза.
Танцовщица пожала плечами. Мелодия прервалась.
— Мне ещё не доводилось вызволять Старшего Духа из его собственных оков. Придётся возвращаться к озеру, чтобы восполнить силы и продолжать.
Очередная стайка искр потёрлась о ближайшую скалу, роняя нотки-отблески на молчаливый лёд.
— Что собираешься делать, Мальва? Духи, посланные к твоему телу, говорят, что оно находится в месте, отрезанном от мира снов. Там царит покой, в котором узники меди нуждаются, когда творят свои высшие ритуалы, и незваных гостей они не допустят.
— И это значит, что я тоже не попаду туда, пока они не решат меня разбудить?
Виновато поджав губы, шаманка качнула головой:
— Верно. Сейчас ты одна из нас.
— И ничего нельзя сделать?
Соскользнув с валуна, Танцовщица наклонилась к седому кустарнику, посвёркивая бисером. Будь её движения чуть менее точными и порывистыми, она походила бы на самое обычное дитя, наслаждающееся ароматом трав.
— Я могла бы призвать гнев земли и ветра на головы твоих бывших наставников… если ты не считаешь потраченных жизней. Тебе стоит только попросить.