А чтоб я знал.
Небо вдруг начало темнеть, и мы с Кроцеллом одновременно подняли головы. Чёрт, даже я успел привыкнуть, что здесь не меняется ни погода, ни время суток. Откуда эти тучи, окрашенные ядовитым пурпуром?..
Светлячки, резвившиеся вокруг скал, потускнели и кинулись к земле, растворяясь в кустарнике маленькими стаями бликов. Ветер усилился. В его свисте мне послышался низкий вой.
И чёрная фигура с золотым пламенем вокруг головы, возникшая на тропе, не могла означать ничего хорошего. Я, конечно, узнал Марбаса, но предчувствие беды мешало мне испытать что-то, кроме глухого страха.
Глаза сорок девятого Герцога сменили цвет с синего на огненно-янтарный.
— Явился, наконец, — констатировал он. Его коса мгновенно распустилась, и пряди, мерцающие собственным светом, хлынули в пространство. — Ты должен мне объяснения. И много.
— Разумеется, — сказал Марбас, сверкнув зубами. — Ты узнаешь всё, Сорок Девятый, и даже больше, клянусь, но не сейчас.
Его горящий взгляд переместился на меня, и я похолодел. Что-то случилось…
— Плохие новости, хранитель. Вендева Бельторн в коме, а Джеффри Тансерд собирается осуществить Процедуру раньше, чем планировал.
Твою мать.
Я с надеждой прислушался к детектору лжи, но тот хранил насмешливое молчание. Небеса бурлили ядом и чернилами; меня охватила уверенность в том, что этот шторм — результат чего-то злого, неправильного…
Само мироздание дрожит от ужаса.
— Что произошло?..
— Леви Дим говорила с Вендевой Бельторн во сне и заставила её усомниться в верности Тансерда. Но когда Первая предложила перенести Инициацию, Тансерд атаковал её. Она была настороже, но…
Пятый Герцог на мгновение замолчал, помотал головой и сжал кулаки.
— Вендева Бельторн сможет вырваться, и Тансерд это знает. Именно поэтому Процедура вот-вот начнётся.
— Во имя мрака и бездны! — рявкнул Кроцелл, чернея лицом. — Я вмешаюсь! Этого нельзя допустить!
— Да, нельзя, — кивнул Марбас, — вот только что ты сделаешь?
— А что можно сделать?
Мой голос звучал сухо и как бы издалека. Я будто очутился в сером мире за пределами паники, ярости и боли. Наверное, так чувствует себя заряженный пистолет, направленный в чью-то голову.
Золотые брови Пятого Герцога дрогнули.
— У одного человека никогда не достанет силы справиться со всеми, кто встал на сторону Тансерда, ты ведь это понимаешь? Его поддерживает больше половины Высших, а остальные попадут в давно подготовленные для них ловушки. Наиболее способные лофиэли тоже будут с ним. Ситуация… непростая.
— Ты говорил, что у тебя есть идеи. Выкладывай.
Кроцелл вдруг оскалился и отвесил пинка ближайшему валуну.
— Ах, вот оно что. За этим ты хотел меня видеть, Марбас? Ты собираешься предложить Клятву Солицен?
— Да. А ты против? Мне казалось, Леви Дим важна для тебя.
— О чём речь, милорды? — осведомился я. — Кажется, у нас мало времени. Выражайтесь яснее.
— Процедура — не единственный способ для Герцога вдохнуть воздух материального плана, — сказал Марбас, чеканя каждое слово. — Клятва Солицен — это соглашение, которое позволяет нам частично использовать тела смертных. Подобный союз не даст тебе сил существа, сотворённого Процедурой, но… Высшие практики Ассоциации с тобой не сравнятся. Особенно, если Сорок Девятый примет участие. Вдвоём мы сможем больше.
— Вдвоём? Как это?
— Практик волен заключить соглашение хоть со всеми Герцогами одновременно… если способен выдержать. Ты же не думал, что это будет безопасно?
Я дёрнул плечами:
— Смеёшься? Конечно, нет. Но если вдруг у меня хватит сил, вам придётся шляться за мной по пятам всю оставшуюся жизнь?
— Нет, — подал голос Кроцелл. — Солицен предполагает, что практик и Герцог оговаривают момент, после которого связь распадётся. Пятый прав: опасность велика, и не только для тебя. Хоть это и не Процедура, но если ты умрёшь, мы тоже уйдём в небытие.
Марбас сощурил свои золотые глаза в его сторону:
— Тебя ведь это не пугает?
— Нет. Я готов присоединиться. Но решать не мне.
Крепнущий ветер хлестал меня по щекам, не давая собраться с мыслями. Из-за стонущих туч вдруг вынырнула болотно-зелёная… даже не Луна — её тень, отражение в волнах, больное и недоброе. Мир постепенно сходил с ума, и я вместе с ним.
Мне удалось выжать из себя кривую усмешку.
— Я, скорее всего, сдохну, да?
Кроцелл и Марбас переглянулись, и Пятый Герцог потёр голову жестом неожиданного замешательства:
— Пока действует Клятва, наша сила будет питать твоё тело, но потом… Обойдёмся без ложных надежд: ты потеряешь много лет жизни, даже если выкарабкаешься. Солицен — это ставка ва-банк.
Ставка… для чего? Что ты надеешься отыграть у судьбы, старина? Справедливость? Одобрение бабушки? Положение, перспективы?..
В потоках вскипающего хаоса всё это казалось до смешного пустым, почти призрачным, даже менее реальным, чем сон. Моя память цеплялась за два единственных факта, которые сохранили бритвенную остроту смысла.
Бабушка в коме после схватки с Тансердом. Что он сделает с ней, преуспев?
Леви готовят к страшному ритуалу, и она погибнет, если его не остановить.
Так на что я играю?
На жизни людей, которых люблю больше всего на свете.
— Я рискну. Как это делается?
Сорок девятый Герцог приблизился ко мне и вытянул вперёд жилистую руку, испещренную чёрными молниями, зыркнув на Марбаса. Тот тоже сократил расстояние между нами и повторил движение Кроцелла — так, что их ладони оказались одна над другой. Мне оставалось только положить свою поверх. Где-то глубоко в душе клокотал нервный смех. Один за всех, и все за одного…
— Ты должен оговорить условие, которое исполнит Клятву, — сказал Марбас, — и спросить нашего согласия. Неважно, какие слова ты употребишь.
Я вдохнул так глубоко, как только мог.
— Марбас, Пятый из Падших… и Кроцелл, Сорок Девятый Герцог… приглашаю вас разделить мою смертную оболочку — до тех пор, пока Леви Дим не окажется рядом со мной. Живой и здоровой. Согласны ли вы?
— Да.
— Согласен.
Герцоги сказали это одновременно, и воздух между нами стал вязким, точно мёд. В свободной руке Марбаса возникла длинная игла с тремя гранями, разбросавшими по нам бриллиантовые блики. Она пронзила соединённые ладони насквозь, но боль не пришла: вместо крови из ран хлынул густой, кристально чистый lumen naturae, и я почувствовал, как моя душа мелкими стежками сшивается с двумя чужими.
Общие мысли. Общие цели.
Общая сила.
Я вдруг понял, что стою на тропе совсем один. Голос Марбаса, вибрирующий на низкой ноте, заговорил внутри моего черепа:
— Поторопись, Тансерд скоро начнёт. Ты поймёшь, что нужно делать, только слушай внимательно.
Глава сорок четвёртая. 28 октября 1985 года, 22:22, час Марса
Реальность дрожала, расплывалась, таяла…
Страдая от непривычной тяжести во всём теле, Леви едва могла заставить себя поднять голову. Магические путы не давали ни пошевелиться, ни даже закрыть глаза, удерживая её в нестерпимом, беспомощном полуобмороке. Она не могла разобрать, где находится, и кто рядом с ней.
Чьи-то руки опустили её на каменный пол, и воздух стал отдавать сыростью. Приглушённые, неразборчивые беседы журчали где-то совсем близко, но послушница никак не могла собрать воедино остатки внимания — мысли расползались, точно муравьи.
После кристальной ясности, к которой она привыкла, блуждая по Ноо, мутно-серое бытие вызывало только одно желание — умереть. Послушница цеплялась за клочья памяти и тусклый огонёк надежды, чтобы заставлять себя дышать.
Бурая тень склонилась к Леви, и чужие ладони мягко заскользили по спине и плечам, вызывая тошнотворное жжение. С каждым мигом всё сильнее горел позвоночник, и остатки сосредоточения корчились в этом пламени, будто клочок бумаги. Хотелось кричать, но челюсти казались вырезанными из мрамора.