А про себя думаю: на веранде наверняка курить можно!
Столик и три легких пластиковых стула уже ждут нас. Я спешу извлечь купленную по дороге коробку конфет и бутылку розовой «Каролины». Зульфия Разимовна улыбается одними глазами и извлекает из стенного шкафчика вторую коробку конфет, сестру-близнеца моей. Затем на столе появляется вазочка с печеньем, чашки, фарфоровый чайничек для заварки…
Я, намекая, гляжу на принесенную бутылку, но хозяйка отрицательно качает головой.
– Спасибо, Дмитрий, я не пью.
Ленчик согласно кивает, и я понимаю: он тоже не пьет. Во всяком случае, в присутствии хозяйки.
Ну и ладно! С Олегом дома выпьем. Не оставлять же добро этим трезвенникам! Вино в шкафу, что цыган в тюрьме…
Я нагло сгребаю бутылку со стола и засовываю ее обратно в сумку.
– Чайник сейчас закипит, – сообщает Зульфия Разимовна и, безошибочно угадав во мне курильщика, выставляет на стол потемневшую от времени бронзовую пепельницу.
– Спасибо.
Извлекаю свой любимый «Данхил», спички; сижу, пускаю дым в сторону, стараясь не окуривать хозяйку и Ленчика.
Молчим.
Ну и зачем я сюда приехал? В молчанку играть? Потом чайку попьем – и обратно?
Видимо, эта мысль достаточно явственно отражается у меня на лице, поскольку картина «Три тополя на Плющихе» наконец приходит в движение.
Зульфия Разимовна извлекает из нагрудного кармана визитку и протягивает ее мне, а Ленчик нарушает обет молчания.
– Знакомьтесь, – ни к селу ни к городу сообщает он.
В ответ я вручаю хозяйке свою карточку, с гордым словом «Писатель», двумя электронными адресами, телефоном, факсом и прочими прибамбасами. Ну люблю, люблю я пускать пыль в глаза, есть такая слабость! Хотя, с другой стороны, ведь все правда: действительно писатель, и e-mail у меня есть, и факс-модем вполне приличный – а то, что факсовой его частью я до сих пор пользоваться не научился, так это на визитке указывать не обязательно! Надобности пока не было – вот и не научился…
Минуту-другую мы с хозяйкой изучаем верительные грамоты, и в результате часть последующих слов Ленчика проходит мимо моих ушей.
«Иванова Зульфия Разимовна». Это ж надо! «Межрегиональный медицинский центр „Здоровье“. Старший врач-консультант, кандидат наук». И телефон. Адреса, как и на моей визитке, нет. Это правильно. Кому надо – позвонит.
– …Димыч, у тебя ведь «Пентиум»? – доносится до меня голос Ленчика.
– Двухсотый, – машинально отвечаю я. – Тридцать два метра оперативки.
– Слушай, а можно будет к тебе зайти, одну программку раскрутить? А то у Зульфии Разимовны сотая «четверка» не справляется.
– В принципе, можно. А что за программа?
Они что, за этим меня сюда затащили? Можно ведь было и по телефону договориться!
Впрочем, они не меня, а Олега хотели…
– Понимаете, Дмитрий, – вступает в разговор хозяйка дома, – мы с Леней увлекаемся астрологией. Тут нам из Москвы привезли новые программы для составления солярных диаграмм, а моя развалюха их не тянет. Если бы вы были столь любезны…
– Нет проблем. Машина у меня свободна по вечерам – с утра я работаю.
– Так и я с утра работаю. – Зульфия Разимовна на этот раз улыбается по-настоящему, молодея лет на десять. – Скажем, в среду, часов в шесть вечера, вас устроит?
– Вполне. Только эти астрологические программы вам самим ставить придется – я в них не специалист.
– Конечно, конечно, – спешит заверить меня хозяйка, – я буду вам очень благодарна! Если хотите, могу составить гороскопы вам и вашему соавтору…
– Не откажусь…
Еще несколько минут мы рассыпаемся в любезностях и взаимных заверениях, вокруг стремительно нарастает ком словесной шелухи, но тут наконец закипает чайник, и Ленчик начинает колдовать над его меньшим фарфоровым собратом. Ленчик – большой специалист по заварке чая. Как, впрочем, и мой соавтор. Все эти бесконечные ополаскивания, переливания, самую малость сдвинутая крышечка, специальные подставки из можжевельника… И пьют они оба чай крепкий, чуть горчащий, без сахара – дабы не портить вкус божественного напитка.
Я тоже люблю крепкий, но с сахаром. За что Олег называет меня «извращенцем». А я его – «чайным маньяком».
Сокращенно: «чайняком».
Ленчик – тоже «чайняк». В отличие от Зульфии Разимовны, которая, как выясняется, принадлежит к великому содружеству сладкоежек!
На пятой конфете я не выдерживаю.
– Зульфия Разимовна, я очень люблю чай, но…
Я выразительно смотрю на нее в упор, и хозяйка дома кивает, не отводя взгляда.
– Вы правы, Дмитрий. Просто Леня говорил мне о другом человеке… да и я не очень хорошо знаю, с чего начать. Эта история наверняка покажется вам странной.
Вах, женщина – какое знакомое начало! Сколько моих приятелей начинали свои рассказы, повести и романы этими сакраментальными словами! Но Зульфия Разимовна – не писатель. И наверняка не собирается пересказывать мне идею очередного триллера. Однако… я, конечно, тоже не Шерлок Холмс, могу и пальцем в небо угодить – но сейчас попробую угадать.
Я лезу в сумку, извлекаю оттуда помятую заметку и разворачиваю ее перед старшим врачом-консультантом.
– Речь пойдет об этом?
Она утвердительно наклоняет голову; ветер играет прядями иссиня-черных волос без малейших признаков седины.
Красится, наверное.
– Это хорошо, что вы уже в курсе. Дело в том, Дмитрий, что я была председателем медкомиссии на этом турнире. Понимаете, я знаю, кто убил американца.
– И я знаю. – Трудно сдержать ухмылку, да я и не очень-то пытаюсь. – И полгорода знает. Очередной костолом из «Тайра».
– Ах, если бы! – Карие глаза Зульфии Разимовны становятся очень серьезными, и на миг мне кажется: хозяйка дома растеряна, крайне растеряна, и сдерживается из последних сил.
Эта растерянность, а также последующие слова Зульфии Разимовны действуют на меня, как холодный душ.
– Этого, как вы изволили выразиться, «костолома» я не допустила к турниру по состоянию здоровья, – тихо роняет она, и после ее слов в воздухе повисает вязкая пауза.
Мне резко хочется курить, и я лезу в карман.
Врач
С первым квартетом «мордобойцев» никаких проблем не возникло: к их здоровью еще бы малость мозгов – и хоть в космонавты зачисляй! А так, как в старом анекдоте: «Были бы мозги – было б сотрясение!» Однако у пятого, лобастого, с бритой наголо головой и водянистыми, навыкате, глазами, обнаружилось повышенное внутричерепное давление. Изрядно, надо сказать, повышенное. И Зульфия Разимовна, не раздумывая, отстранила его от участия в турнире.
Безоговорочно.
Так председатель медкомиссии и сообщила представителю клуба, заявившемуся в ее кабинет вскоре после ухода бритоголового бойца. Тот попытался было спорить, но вскоре сдался и обещал прислать замену. В «Тайре» крепких ребят хватало – найдет другого, поздоровее, никуда не денется.
А Ивановой платят за работу, а не за суету под клиентом.
И неплохо платят; многие коллеги искренне завидуют – синекура, и только!
Представитель ушел, и сразу вслед за ним в дверь бочком протиснулся лысоватый мужчина лет сорока – сорока пяти. В руках мужчина тискал картонную папку с какими-то бумагами.
– Карточки принесли? – поняла Иванова. – Наконец-то! Давайте, давайте, я их уже давно жду!
– Да я это… я не карточки, – промямлил мужчина, глядя в пол. – Я на медкомиссию. Это здесь?
– Здесь. Только вы, наверное, ошиблись кабинетом – здесь проходят медкомиссию кандидаты на участие в «боях без правил».
– Да, да, все верно. Я тоже… кандидат! – Заискивающая улыбка и подмигивание, достойное Дон Жуана; правда, Дон Жуана после каменных объятий Командора.
– Вы?!! – опешила Зульфия Разимовна. – Вы хоть представляете, что это такое? Вы от какого-то клуба? Федерации?