— А как же отец этого мальчика? — опомнился от воспоминаний Лён. — Он же, наверно, сейчас бегает и ищет его.
— Не бегает, не ищет. — усмехнулась волшебница. — Он сам привёл своего сына в лес, чтобы оставить его.
И поведала изумлённому Лёну то, о чём он не догадывался спросить за все годы.
Дело в том, что люди в Селембрис, как и на родной планете Лёна, спешат избавиться от тех, кто кажется им странными. Как правило, это люди со врождёнными способностям к магии. Как только этот факт выявляется, а обычно это происходит ещё в детстве, семья спешит удалить от себя такого ребёнка. Люди вообще стараются поменьше иметь дел с волшебниками. Поэтому Фифендра и заколдовала свой лес так, чтобы ходу в него людям не было — можно только подбросить к нему такого нежеланного ребёнка а дальше тропа выведет к дубу. Фифендра стирает память о прошлом у такого подкидыша, чтобы не искал дороги домой, и принимает его в свою лесную школу. Так в процессе несложного обучения, она выясняет степень одарённости ребёнка. А далее у каждого своя судьба — одним идти в подмастерья к магам, другие продолжают обучение. А с третьими, как с Долбером, происходит просто ошибка — у них нет никаких магических данных, и они просто уходят в жизнь.
— А я? Я буду продолжать обучение? — встревожено спросил Лён. Отчего ему казалось, что всё так безматежно?
— А разве ты не продолжаешь обучение? — ответила волшебница. — Каждое твоё приключение открывает в тебе новые грани твоего дарования.
В сумраке необычайного и странного леса возникла фигура человека. Женщина. Некоторое время она вглядывалась, не понимая, что с ней произошло. Потом увидела тропинку и пошла по ней. Лес был красив. Деревья высоки, травы запашисты. Низкие облака скрывали солнце.
Тропинка выбежала на поляну. А далее виднелись огоньки деревни. Она уютно утопала меж холмами. Вечерний свет делал её сказочно красивой. Слабый ветер донёс далёкое мычание, поплыл волною колокольный звон.
Женщина неспешно пошла по узенькой тропе, минуя стаи заснувших ёлочек, россыпи маслят, весёлых мухоморов. Дорожка повела её к деревне, проводила через нарядный мостик с перильцами. Гостья вошла в деревню и вдохнула запахи жилья.
Её встречали у дороги. Тёмная фигура отделилась от заросшей просвирником ограды и качнулась навстречу. Она его узнала.
— Серёжа, где я?
— Мы дома, Марианна. — ответил он. — Ты пришла домой.
Больше ничего не говоря, они направились к одной из изб. Там весело светили в широких наличниках окошки. Слабый запах прогоревших дров и сладкий запах теста. Густой молочный дух. Звяканье ведра в колодце.
Дверь открылась, выпустив наружу сноп золотого света. Закачал головками шиповник, томно вздохнули вишни, качнула кроною рябина. Под лавкой у забора сладко спал лохматый пёс.
Это Сумерки. Здесь не будет солнца — только тёплый сумеречный свет.
ГЛАВА 37. Сила искусства
Фильм вызвал целую волну суждений. Одни ругали Кондакова. Говорили, что явный фрейдистский уклон при убогом сюжете и минимуме действующих лиц вызывает ощущение клаустрофобии и эмоциональный спазм. Другие восхищались и говорили о прорыве в жанре, хвалили за тот же фрейдистский уклон, за саркастическое пропесочивание отечественной убогой действительности, за изысканную сюрреалистичность. И, надо сказать прямо, хвалящих голосов было гораздо больше.
В целом мнения сходились: фильм явно удался. За себя говорил тот факт, что мелкие кинофирмы-однодневки торопливо бросились выпекать сюжеты про деревенские страшилки.
Особенно хорош был сюжет в передаче у Бекантриссы Пополунько. Эффектная шоу-дива, усыпанная блёстками, к которой стремился попасть весь артистический и политический бомонд, с наслаждением расспрашивала режиссёра Кондакова и главного оператора, Бориса Немучкина, о таинственных, ужасных, трагических и сверхъестественных событиях, сопровождавших съёмки скандальной ленты.
— Но трупы классные! — с уважением говорили телезрители, собравшись на форуме за круглым столом.
— Трупы классные. — соглашались критики.
— Я люблю няню и мертвецов. — заторможенным голосом говорил на камеру очередной закомплексованный ребёнок в одном из многочисленных опросов в эфире.
У очевидцев съёмок брали интервью. А те охотно распространялись о своих впечатлениях.
Непонятное исчезновение целой деревни из реального пространства, инфернальные видения у всех участников, чудовищные спецэффекты, кошмарное умопомешательство актрисы Динары Пономаренко. И, конечно, гибель непрофессиональной актрисы, игравшей главную роль — Марианны. Была разыскана и вытащена на белый свет её история провинциальной девчонки, сделавшей карьеру на Тверской.
Самые дотошные папарацци добрались до Соловьёвска и брали интервью, подстерегая соседей Люськи у грязного подъезда с разбитой дверью и исписанных похабщиной стен. Залезли в кухню к двум испуганным и ничего не понимающим людям. И те не знали, гордиться им этим шумом, как успехом, или стыдиться, как позора.
Актёр Карсавин пошёл по первым ролям, как российский Том Круз. Его физиономия с неподвижными глазами интроверта украсила обложку журнала "Каламбур истории". Впрочем, и Динара после месячного пребывания в психбольнице состоялась в новом амплуа: она возродила популярность женщины-вамп, демонического персонажа и была дьявольски эффектна на обложках. Правда, время от времени ей приходилось возвращаться в клинику и лечиться. Но эта пикантная деталь её необыкновенного таланта лишь добавляла делу перца.
Не оставили вниманием и деревеньку Блошки. Но там особо поживиться было нечем. Старики исправно брали дань с приезжих как продуктами, так и деньгами. Но на все расспросы придурковато щурились и болтали какую-то чепуху. И только Леший был великолепен. Необыкновенно художественно он живописал все деревенские скандальные истории, начиная от Мамая и включительно по запуск в космос Белки и Стрелки. Приезжие млели и снимали с разных ракурсов эту одиозную фигуру.
Но удивить отечественного телезрителя зрелищем задрипанного деревенского алкоголика было трудно. После многочисленных киноэпопей о жизни бомжей, проституток, наркоманов, воров в законе, драм на зонах, расписанных крутым фольклором подворотен и каждодневных сюжетов о сгоревших заживо в своих хибарах местных алконавтов народ пресыщенно наблюдал подобную «натуру». Сам Леший кино не видел, он так и не узнал, что мог бы потребовать с кинофирмы деньги за трёхминутный эпизод, в котором он красовался во весь экран со своей эпатажной речью. И хорошо, что не узнал, а то замучился бы добиваться своих кровных.
Но потрясающие кадры с мертвецами особо критику не удивили. Специалисты отмечали хорошую анимационную работу, грамотно сделанные эффекты, особенно удались картуши. Кажется, отечественная анимация и впрямь выходит на достойный уровень. Правда, выступили с протестами защитники животных. Они утверждали, что коварный Кондаков убивал в кадре не спецэффекты, а настоящих животных. Якобы он нарядил в шкуры и загримировал бездомных собачонок. А может и того хуже — накупил в Китае на зверофермах тамошних куопи вроде тех, шубы из которых иногда ещё встречаются на улицах провинций. Виктора окрестили в определённых кругах дьяволопоклонником и сатанистом. Под видом съёмок фильма он совершал перед камерой кровавые жертвоприношения. Под балконом режиссёра заходили с плакатами активисты местного подразделения зелёных.
Короче, вся эта шумиха сделала Кондакова самым рейтинговым скандалистом сезона. Сам он на свою популярность у жёлтой прессы не особо западал. Режиссёр был одержим идеей нового крутейшего российского ужастика. Он возмечтал снять новый фильм о «жизни» виртуальных мертвецов. Это должна быть киноэпопея — эпатажный, комический и чудовищно эффектный сериал.