Николай вскочил как ошпаренный, осознав краем затуманенного усталостью и алкоголем сознания, что всё-таки провалился в крепкий сон. Его разбудила не сильная, но вполне ощутимая вибрация, исходившая отовсюду. В одном из кресел сидел профессор и как будто спал. Маша свернулась калачиком на диване, закутавшись в цветастый плед, и тихо сопела. Николай надел трусы, затем брюки, в кармане которых по-прежнему покоился пистолет. Да и куда ему было деться, если хозяин заснул прямо на своей скомканной одежде.
- Николай, вот скажите: сколько, по-вашему, часов в сутки должен спать человек? - вдруг подал голос Борис Исаакович.
- Восемь, - буркнул парень, оглядываясь и приходя в себя.
- Восемь часов спи, восемь часов работай - и целых восемь оставшихся часов живи полной жизнью в пробках, в метро, в бессмысленном хождении по магазинам или блуждании по интернету. Очень гуманная рабовладельческая установка: раньше-то люди работали и по десять, и по двенадцать часов. А ведь на самом деле человек, по сути, животное, а многие животные спят тогда, когда устали или им нечего делать. Поспал пару часов - и бодрячком, сделал дело, устал и снова поспал...
- В жопу твою философию. Заткнись, - прохрипел Николай. - Лучше скажи - какого хрена ты тут делаешь?
- Там, знаешь ли, неспокойно на улице, - ответил профессор, - Конец света как-никак. Вот я и спустился.
Словно в подтверждение этих слов дом дрогнул, как при хорошем землетрясении.
- Где девчонка? - спохватился парень.
- Я не знаю, не видел, - безразлично сообщил Борис Исаакович.
Николай исчез в проходе, а через минуту спустился обратно с трепыхающейся подмышкой Элей. Девочка пристроилась на диване рядом с матерью - взлохмаченной, помятой и попахивающей перегаром.
- Что будем делать, Мария Васильевна? - поинтересовался профессор. - Умрём здесь или попытаемся открыть дверь?
- Я говорила, что у меня нет ни ключа, ни инструкций! - подала голос женщина. - Муж не оставил мне ничего, кроме дома, машин и жалких копеек на счету.
- М-да, похоже, Саша был излишне уверен в себе и недостаточно уверен в супруге, - констатировал профессор. - Поздравляю, мы все умрём не очень приятной смертью на пороге совершеннейшего убежища.
- Думай, профессор, думай, - потряс Николай пистолетом.
Потянулись минуты нервной тишины, в которой то и дело слышались всё новые и новые раскаты взрывов на поверхности.
- Есть у меня одна догадка, - Борис Исаакович встал, - нужно проверить. Коля, помоги.
Мужчины передвинули стол в центр комнаты.
- Вот вентиляция, - указал профессор на решётку в потолке, - загляни туда. Нет ли там чего-то необычного - контейнера, переключателя, чего угодно?
Николай влез на стол, убрал пистолет в карман брюк и приподнял решётку. Заглянул, подсвечивая себе телефоном, в узкий прямоугольный тоннель. Пусто. Вместе с досадой парень ощутил, как оружие покидает карман. Он достал голову из люка и застыл в немой ярости. Борис Исаакович пятился, направив ствол пистолета в лицо его владельца.
- Ах ты старый мудак! - прорычал Николай и бросился на противника.
Профессор успел сделать несколько выстрелов, прежде чем тяжёлая ступня парня опрокинула его на пол. Кажется, задел, но не серьёзно. Николай продолжал бить лежачее тело даже тогда, когда в том уже не было смысла. Сердце академика надорвалось и остановилось навсегда. Сильнейший вновь одержал победу. Глупый старикан не предполагал, что пистолет окажется травматическим. Наклонившись поднять оружие, победитель качнулся, и на пол брызнуло алым. Резиновая пуля угодила в одно из самых уязвимых мест на теле, разорвав тонкую кожу шеи и артерию под ней.
- Быстро аптечку! - истошно заорал Николай, направляя оружие на сжавшихся в комок мать и дочь.
Маша вскочила и побежала наверх. Послышались возня и звон бьющегося стекла.
- Быстрее! - кричал парень, зажимая кровоточащую рану. - Иначе искалечу девку!
Вдруг пространство наполнил нарастающий низкочастотный гул, который оборвался оглушительным хлопком и треском. Пол под ногами просел, посыпалась бетонная крошка, с лестницы ворвался мощный поток воздуха, сбив Николая с ног и наполнив помещения пылью. Парень встал и, шатаясь, поднялся по лестнице, миновав её странный изгиб. Там, где недавно была гостиная, чернело ночное небо, перечёркнутое остовами конструкций.