Испуг вышвырнул юношу прочь из сна. Вацлав открыл глаза, и с трудом сдержал крик. У него на груди сидела крыса. Не такая большая, как во сне, но такая же омерзительная. И в зубах держала кольцо. Увидев, что человек проснулся, животное резво соскочило на пол и юркнуло под кучу мебели, утащив с собой фамильную драгоценность, на которую так рассчитывал юноша.
Вацлав вскочил с кушетки и бросился за воровкой, но той уже и след простыл. Сердце бешено стучало. От приснившегося кошмара, от страха перед мерзкой тварью, сидевшей на его груди, от того, что кольцо пропало, и все надежды на будущее становятся такими прозрачными, что сквозь них видны не совсем радужные перспективы.
Постояв пару секунд перед горой мебели, юноша решил, что кольцо совсем не нужно крысе. Кусок сыра для неё намного дороже и, скорее всего, она не стала тащить в нору ненужную вещицу, которая не утолит голод. Лампа начала коптить, и Вацлав подкрутил фитиль, прибавив света. Поставив керосинку на пол, снял с верхушки кучи стул, затем второй, потом разваливающуюся конторку. Несмотря на то, что мебель навалена была хаотично, всё-таки система какая-то присутствовала, и через десять минут весь завал перекочевал на другую сторону комнаты. Пришлось повозиться с кроватью и комодами, большей степенью из-за того, чтобы не создавать излишнего шума. Вацлав взял лампу и методично осмотрел пол. Безрезультатно. Так же безрезультатно прошёлся вдоль плинтуса в поиске норы, куда могла скрыться крыса. Единственным вариантом оставалась дверь, обнаруженная за завалом. Низкая, почерневшая, рассохшаяся. Она была слегка приоткрыта, так что крыса могла шмыгнуть туда. Скорее всего, там был чулан.
«Переверну весь дом вверх ногами, разберу до кирпичиков, но найду кольцо», – Вацлав был настроен решительно. Взялся за ручку двери, но что-то остановило его. Нахлынул страх, вспомнилась история о пропавших жильцах. Полумрак и дрожащие тени помогли дофантазировать, и вот уже представлялось, что стоит открыть эту чёртову дверь, как оттуда выскочит что-то ужасное, хищное, пахнущее разложением и сыростью, и поглотит незадачливого художника. Схватит парализованное ужасом тело и поволочёт в свою нору, заполненную человеческими костями. И его череп увенчает вершину кучи останков, как стул со сломанной спинкой венчал верхушку мебельной свалки.
Но он отбросил придуманные собой же страхи и потянул ручку двери. Никакого чулана там не было. А был тёмный коридор, уходящий вдаль. Пугающий, и в то же время, манящий. И тут он увидел крысу. Она стояла на задних лапах под стенкой, держа в зубах кольцо, и наблюдала за юношей. Не такой уж и огромной она оказалась. Обычная крыса, каких полно в подвалах и на чердаках.
Человек и крыса замерли друг перед другом немой скульптурной группой. Вацлав не двигался, раздумывая, как бы не спугнуть воровку, а крыса ловила каждое движение, чтобы успеть броситься наутёк.
- Отдай, - прошептал Вацлав и медленно протянул руку.
И тут крыса развернулась и метнулась вглубь коридора. Юноша побежал за ней, выставив перед собой лампу. Коридор оказался прямым и длинным. Слишком длинным для такого дома. Но пока впереди мелькал крысиный хвост, такие несоответствия не приходили в голову. Вацлав бежал всё быстрее и быстрее, стараясь не отставать от зверька. Свет от качающейся лампы вырывал из темноты некрашеную штукатурку на стенах, сменившуюся кирпичной кладкой, крошащейся и щербатой. Затем и кирпич пропал, и коридор превратился в тоннель, вырубленный в скальной породе. На стенах иногда попадались рисунки, изображающие непонятные символы, то ли руны, то ли какие-то магические знаки. Рассматривать их было некогда, да и лампа горела всё тусклее. «Я пробежал уже кварталов десять. Или двадцать, - мелькнула мысль.- Или полгорода». Время и пространство стали понятиями сильно относительными. Сначала казалось, что он бежит очень долго, но практически не сдвинулся с места, то, наоборот, что прошло всего несколько секунд, а он уже затерялся в километрах пути. Крысиный хвост всё ещё мелькал впереди, словно держал определённую дистанцию, не отрываясь сильно вперёд, но и не позволяя себя догнать.
Вацлав вдруг обратил внимание, что тоннель становится уже и ниже. Вот уже приходится пригибаться, чтобы не удариться головой о потолок, вот уже плечи цепляют стены. Коридор превратился в лаз, по которому возможно передвигаться только на четвереньках. Вацлав пополз, протискиваясь, раздирая плечи и колени о грубо отёсанный камень. Лампа мешала, пришлось оставить её, и ползти в темноте. Сзади ещё пробивались слабые блики, но вскоре всё пространство стало чёрным. Темнота казалась такой плотной, что казалось, через неё нужно прорываться, словно через паутину. Она липла, хватала за одежду, не пускала вперёд.