- Пустые слова, не более, - тихо произнесла Брианна. - Сделанного не воротишь, мама.
- Мейв, - подалась вперед Лотти. - Девочка не виновата.
- Не говорите мне о виновности. Какой еще должна быть женщина, чтобы затащить чужого мужа в постель?
- Любящей, я полагаю. - Шаннон выступила вперед, бессознательно двинувшись к тем, кто стоял стеной.
- Прикрываясь любовью, можно грешить, да? Богохульствовать? - Мейв было поднялась, но ноги подкосились, а внутри все так и заклокотало. - Большего от тебя и ждать нечего. Нашли, кого привечать. Янки, взращенную какой-то шалавой.
- Не смей говорить о моей матери, - низким, угрожающим голосом проговорила Шаннон. - Никогда. У нее было больше мужества, сострадания, во сто крат больше добропорядочности, чем ты в состоянии представить себе, живя в своем малюсеньком мирке. Можешь сколько угодно проклинать мое существование, но не смей больше говорить о моей матери.
- Ты явилась со своей Америки, чтобы командовать в моем же доме?
- Я явилась, потому что меня пригласили, - Шаннон разъярилась так, что даже не ощутила, как рука Мерфи легла ей на плечо, рука Грея - на запястье. - А еще потому, что такова была воля матери, прежде чем она умерла. И, как бы тебя это не злило, иначе быть не могло.
Мейв не спеша поднялась с места. Девчонка так похожа на него, всем своим существом. И за что ей такое наказание - глядеть сейчас этой в лицо и видеть глаза Тома Конкеннона?
- На тебе несмываемый грех, детка. И это все, что Том Конекннон оставил тебе в наследство. - Она стрельнула взглядом в Мерфи, будто щелкнула хлыстом: - А ты, Мерфи Малдун, позоришь свою семью, стоя сейчас рядом с ней. Выказываешь свою слабость, как всякий мужчина, думая, что она будет вести себя фривольно, таким же образом, как и ее произвели на свет.
Шаннон метнулась было вперед, но Мерфи крепко сжал ее руку в своей. - Поберегитесь, миссис Конкеннон. - Тон голоса был ровный, но в стиснутых пальцах его Шаннон ощутила еле сдерживаемый гнев. - Как бы вам потом не пришлось каяться. Грех на душу берете именно вы, когда говорите подобным тоном о моей семье и Шаннон.
Она так сузила глаза, что никто не заметил, как на них навернулись слезы. - Значит, вы все ополчились против меня. Все до одного.
- Мы едины в своем мнении, Мэйв. - Роган ловко упредил жену. - Когда сможете трезво составить свое, вернемся к этому разговору.
- Не о чем здесь больше говорить. - Она схватила сумочку со стола. - Вы свой выбор сделали.
- Вы тоже вправе выбирать, - невозмутимо произнес Грей. - Цепляться за прошлое или принимать настоящее. Никто здесь не желает вам зла.
- Лишь долг я приемлю, и низменные побуждения здесь не в счет. Ноги моей не будет в этом доме, пока она здесь. - Она развернулась и чопорно удалилась.
- Мне очень жаль, - Лотти подхватила свою сумку. - Ей нужно прийти в себя, выпустить пар. - Виновато взглянув на Шаннон, она поспешила вслед за Мейв.
Воцарилось минутное молчание. Первым тишину нарушил Грей.
- Ну и комедия.
Беспечность в голосе не нашла подтверждения в жестах: рукой он обхватил стоящую рядом жену и теперь нервно потирал ладонь о ее плечо. - Что скажете, Шаннон? Пойду-ка я, поищу острую палку, дабы выбить вам правый глаз.
- Лучше бы мне чего-нибудь выпить, - будто со стороны услышала она свой голос, и взгляд ее упал на Брианну. - Не извиняйтесь, - устало проговорила она. - Даже не думайте извиняться.
- Она и не думает. - Изо всех сил стремясь подавить в себе именно такое желание, Мэгги подтолкнула сестру к столу. - Садитесь уже все. Будем пить виски. Мерфи, поставь чайник.
Не снимая руку с плеча Шаннон, тот медленно повернулся. - Я думал, мы пьем виски.
- Это вы. Я буду чай. - Момент подходящий, решила Мэгги. Самое время озвучить новость. Она вызывающе глянула Рогану в лицо, в глазах ее забегали шаловливые огоньки: - Неразумно принимать спиртное, будучи в положении.
Он сморгнул, на губах его наметилась улыбка и тотчас расползлась по лицу: - Ты беременна.
- Так сегодня утром сказал доктор, - подперев руками бока, она склонила голову: - А ты так и будешь стоять, разинув рот?
- Да нет же, - он расхохотался, подхватил Мэгги, оторвав ее от пола, и закружил по кухне. - Бог ты мой, Маргарет Мэри, я люблю тебя! Наливай виски, Грей! Нам есть, что праздновать.
- Уже наливаю, - тот, однако, заставил себя ждать, одаривая Мэгги поцелуем.
- Она это сделала для вас, - шепнул Мерфи, пока Шаннон, стоя рядом с ним, лицезрела молниеносную перемену в настроениях.
- Что именно?
- Сказала ему об этом здесь, при нас; и именно сейчас. - Пока говорил, Мерфи заваривал чай. - Ради сестер, чтобы снять тяжесть с сердца.
- Ради Брианны, - начала было Шаннон, но осеклась под его взглядом.
- Не отторгайте того, что вам даруют, милая. Чего хотела Мэгги? - чтобы при ее словах вы улыбнулись, и так оно и вышло.
Шаннон сунула руки в карманы. - Вы то и дело подводите меня к мысли о собственном ничтожестве.
Он слегка коснулся ее подбородка кончиком пальца. - А что, если с моей помощью мысли ваши станут лишь чуточку глубже?
- Моя недальновидность ничуть меня прежде не смущала. - Она отвернулась от него и подошла к Мэгги. - Поздравляю вас, - приняла из рук Грея бокал и слегка замешкалась: - Я не знаю ни одного ирландского тоста.
- Скажите Slainte или Dhia duit, предложила Мэгги.
Шаннон открыла было рот, чтобы выговорить, но только засмеялась: - Не получается.
- Просто Slainte, - подсказал Мерфи, ставя чайник на стол. - Она решила вас помучить.
- Ну, тогда Slainte, - Шаннон подняла бокал и, припомнив, что сама слышала в детстве, добавила: - И пусть у вас родится еще дюжина детей, Мэгги, и все будут похожи на вас.
- Благословение и проклятие в одном, - хмыкнул Грей. - Браво, сестренка, нарочно не придумаешь.
- Да ладно, - милостиво улыбнулась Мэгги. - Сойдет.
ГЛАВА 9
Едва ли Мерфи испытывал большее блаженство, нежели то, когда возился с лошадьми. Возделывать землю для него было привычно, за этим проходила жизнь. Радость и отчаяние вмещались здесь, неудовольствие и гордость. С каким наслаждением брал он землю в руки, как тонко чувствовал ее под ногами, сколь блаженно вдыхал ароматы цветущих растений. Погода одинаково служила ему и другом, и врагом. Иную же перемену настроений в небе зачастую он улавливал быстрее, чем в себе.
То и дело приходилось ему пахать, сеять, собирать урожай. Он достиг большого умения, но не в этом одном.
На западе разыгралась великолепная весна, предвещая долгий и упорный труд в поле, без опасений, однако, что корнеплоды сгниют в сырой земле, а зерновые перемерзнут или пострадают от вредителей.
Он сажал и сеял с умом, перемежая отцовские и дедовские приемы с более современными, нередко при этом экспериментировал, вычитав что-нибудь в книгах.
Вел ли он трактор в поле, где, между темно-зелеными рядами картофеля, проглядывала бурая почва; заходил ли поутру в темный коровник, чтобы надоить молока - он знал, что работа его несет благо другим.
И только лошади предназначались для него одного.
Он прищелкнул языком на годовичка и отметил, как широкогрудая гнедая лошадка лениво махнула хвостом. Они прекрасно ладят, временами подолгу стоя рядом, будто играя в неведомую игру. Мерфи терпеливо выждал условленное время, наслаждаясь привычным ритуалом. Чуть поодаль, в поле, пощипывала траву лощеная кобылка, не прекращая кормить припавшего к ней жеребенка.
Остальные, включая еще одну кобылу, мать годовичка, и другую, каштанового цвета, кобылицу, гордость Мерфи, навострили уши и воззрились на него.
Он похлопал по карману; годовичок с особой, присущей ему статью, тряхнул головой и подошел вплотную.
- Ты молодец у меня, правда? Хороший мальчик. - Мерфи тихо засмеялся, поглаживая коня о бок, а тот ткнулся мордой ему в карман. Другие норовили сделать то же самое.