От испуга она побелела как полотно. - Вы не любите меня.
- Полюбил в тот миг, когда увидел, - так просто, спокойно промолвил он это, что она поверила, на какое-то мгновение, почти поверила. - Точнее, еще раньше. Я ждал вас, Шаннон. И вот вы здесь.
- Этого не может быть, - произнесла она дрогнувшим голосом и резко встала из-за стола. - А теперь, слушайте. Выкиньте из головы всю эту бредятину. Со мной это не пройдет. Вы идеализируете картину. Рисуете в своем воображении. Единственное, к чему это приведет - мы оба окажемся в дурацком положении.
Он зловеще сощурил глаза, но Шаннон разгорячилась так, что не уловила произошедшей в нем перемены. - Так значит, моя любовь к вам - дурость.
- Не передергивайте мои слова, - она разозлилась вконец. - И не пытайтесь выставить меня ничтожеством только потому, что охаживание меня не интересует. Господи, охаживание, слово-то какое!
- А вы бы, какое предпочли?
- Никакое. Я бы предпочла - и была бы вам признательна - если бы эту тему вы оставили вообще.
Мгновение он сидел молча, пытаясь обуздать нарастающий гнев. - Потому что вы не питаете ко мне чувств.
- Вот именно, - это была явная ложь, и потому голос ее стал резким, когда она продолжила. - Вы и впрямь вообразили, что я покорно впишусь в ваши планы, какими бы нелепыми они ни были? Выйти замуж за вас, жить здесь! Жена фермера, о Боже! Я похожа на жену фермера? У меня карьера, жизнь!
Он так резко метнулся к ней, - она лишь судорожно глотнула воздух, - и цепко схватил ее обеими руками за локти. Лицо его потемнело от бешенства, эмоции перехлестывали через край.
- А моя жизнь недостойна вас? - взревел он. - Все, что у меня есть, все, для чего я тружусь, я сам - все это слишком мелко для вас? Достойно презрения?
Сердце ее, как у кролика, билось неровными и частыми скачками. Она только качнула головой. Кто бы подумал, что у него такой буйный нрав?
- Допускаю - вы не знаете о том, что любите меня; не можете разуть глаза на то, что мы предназначены друг другу. Но я не позволю вам принижать мое достоинство и с презрением отвергать все, за что я, мой род, боролись веками.
- Я не это имела в виду...
- Вы думаете, землица стоит себе здесь, как картинка, и только ждет, чтобы с нее пожинали плоды? - Свечи отбрасывали тени на его лицо, и, несмотря на зловещее выражение, усиливали его притягательность. - Невозможно измерить, сколько крови и пота пролито за нее. Содержать такую землю нелегко, но и просто содержать - недостаточно. Если гордыня не позволяет вам считать ее своей, вам должно быть стыдно.
Дыхание ее то и дело сбивалось. Пришлось сделать усилие, чтобы глубоко вдохнуть. - Вы делаете мне больно, Мерфи.
Он отдернул руки, будто обжегся ее плотью. Отступил назад, - впервые за время их знакомства движения его стали резкими. - Прошу прощения.
Теперь был его черед стыдиться. Он понимал, что его огромные руки чрезвычайно сильны и ужаснулся мысли, что, будучи ослеплен яростью, вполне мог нанести ей вред.
Отвращение к самому себе исказило его лицо, и Шаннон удержалась от того, чтобы потереть болезненные места на руках, сколь ни велико было желание. При всей нехватке понимания его, подсознательно она была уверена - характер у него мягкий, и причинить боль женщине для него равнозначно тяжкому греху.
- Я не хотела вас обидеть, - медленно проговорила она. - Я была сердита, расстроена и пыталась объяснить, насколько мы различны - в том, кто мы есть, чего хотим.
Он сунул руки в карманы. - Чего хотите вы?
Она открыла рот, но, к ужасу своему, не нашла, что ответить и закрыла обратно. - За последние два месяца в моей жизни произошел ряд важных изменений, а потому мне все еще надо обдумать. Но завязывать отношения с мужчиной в мои планы не входит.
- Вы меня боитесь? - с напускной небрежностью произнес он. - Я не хотел причинить вам боль.
- Нет, я не боюсь вас, - она не могла совладать с собой, - шагнула вперед, коснулась ладонью его щеки. - Крутой нрав один другого поймет, Мерфи, - почти уверившись в том, что кризис миновал, улыбнулась. - Давайте забудем все это и останемся друзьями.
Но он взял ее руку, огладил со всех сторон, - она едва не лишилась чувств, - поднес к губам и запечатлел на ее ладони поцелуй. - Моя любовь без дна, а доброта как ширь морская. Чем я больше трачу, тем становлюсь безбрежней и богаче.
Шекспир, подумала она. Все тело ее обмякло. Он еще цитирует Шекспира, своим шикарным голосом! - Не говорите мне таких слов, Мерфи, иначе игра перестает быть честной.
- Игры закончились, Шаннон. Мы оба не дети, и не глупцы. Подите же сюда, я не причиню вам вреда.
Голос его звучал утешающе, - ровно таким он приручал лошадь. Так и Шаннон, ощутила в себе строптивость, едва он обвил ее талию руками. - Скажите мне, что вы почувствовали, когда я поцеловал вас впервые?
Вопрос оказался несложным, ведь в эту минуту ее вновь охватило такое же чувство. - Искушение.
Он улыбнулся, приложился улыбкой к ее виску. - Не только. Было что-то еще, не правда ли? Сродни воспоминанию.
Тело ее, несмотря на строгое внушение оставаться жестким и отчужденным, повиноваться ей не могло. - Не верю я в подобное.
- Я спрашивал не о том, во что вы верите. - Губы его неторопливо блуждали от ее виска к подбородку. - А что чувствуете. - Сквозь тонкий блузочный шелк просвечивала матовая кожа. Он едва не сошел с ума, удерживаясь от того, чтобы сорвать этот барьер и обнаружить ее всю, целиком. - Это случилось не впервые. - Довольствуясь скупыми крохами, что мог сейчас себе позволить, он с наслаждением отдался во власть поцелуя, благоговея от того, как отзываются ее губы. - Оно повторилось.
- Вздор, - будто издалека услышала она свой голос. - Это безумие, - она продолжала говорить, а руки, что покоились на его голове, невольно сжимались, притягивая его ближе к себе до тех пор, пока прилив удовольствия не захлестнул собою всякие доводы. - Мы не должны, - нежное мурчание сладким, переливистым отголоском перетекло из ее гортани к нему в рот. - Это просто химия.
- Да благословит господь науку, - почти не дыша, наравне с нею, он привлек ее к себе - намеревался на мгновение, лишь только помучить себя, но выпустить от себя ее уже не смог.
Вспышки страсти, одна за другой, пронзали ее, и все тело содрогалось от мельчайших ее оттенков. Снедаемая неистовым желанием получить большее, она приготовилась к схватке и едва не вцепилась в него.
"Ты будешь меня лапать или нет?" - пронеслось в голове. Но руки его всего лишь продолжали держать ее тело, и от желания того, чтобы ею обладали, она готова была взвыть. Равновелико было осознание того, чем станутся его прикосновения: жесткая ладонь, нежными штрихами, примется выжигать на ней, одно за другим, клейма.
В порыве дремучего инстинкта, что таился в ней неведомо для нее самой, она впилась ему зубами в губы, бросая ему вызов, искушая. Он издал негодующий вопль, она же откинула голову назад, лицо ее светилось ликованием.
В следующий миг Шаннон заметно побледнела, - глаза его теперь были глазами воителя, - такая темень и беспощадность сквозили в них; и показались они ей смутно знакомыми, и повергли в ужас одновременно.
- О Боже, - вырвалось у нее, когда она отпрянула, стремясь защититься. Едва не задыхаясь, едва удерживаясь на ногах, прижала руки к груди. - Прекратите. Ради бога, это надо прекратить.
Изо всех сил пытаясь обуздать себя, Мерфи откинул руки в стороны. - Я так сильно хочу вас, Шаннон, - дышать, и то хочу меньше. Оно убивает меня, это желание.
- Я допустила ошибку, - дрожащими руками она провела по волосам. - Допустила здесь ошибку. Простите, - она чувствовала, что ее буквально тянуло к нему, - как отрицательное к положительному, как одну энергию к другой. - Держитесь от меня подальше, Мерфи.
- Я не могу. Вы знаете, что не могу.
- У нас проблема, - определенно решив взять себя в руки, нетвердой походкой она подошла к столу и наполнила бокал вином. - Мы можем ее решить, - пробубнила себе под нос и сделала глоток. - Способ решить ту или иную проблему найдется всегда. Не говорите ничего, - повелела она, вскинув руку как постовой. - Дайте подумать.