К трем часам дня они повидали в Дублине все, что желали. Побывали на Мур-стрит и купили персиков, пообедали в ресторане самообслуживания в “Вулвортсе” и зашли в книжный магазин “Изонс” за комиксами и книгами. Мальчики устали, и она повела их в “Бьюли” — дожидаться Фиону. Нора подумала, что Конору не позволяет заснуть лишь мысль о булочках на двухъярусном блюде, которых можно брать сколько душе угодно.
— Но за них нужно платить, — сказала Нора.
— Откуда им знать, сколько взяли?
— Люди честны в своем большинстве.
Когда появилась Фиона, мальчики вновь оживились, разволновались и загалдели наперебой, каждый хотел высказаться первым. Норе дочь, усевшаяся напротив, показалась исхудавшей и бледной.
— Хочешь послушать д-дублинский акцент? — спросил Донал.
— Мы были на Мур-стрит, — пояснила Нора.
— Персьики, спелыйе персьики, — нараспев произнес Донал, ни разу не заикнувшись.
— Вдруг это пук, — добавил Конор.
— Очень смешно, — сказала Фиона. — Извините за опоздание, автобусы приходят то по два и по три, а потом ждешь их до посинения.
— Я хочу прокатиться в двухэтажном, наверху, — заявил Конор.
— Конор, дай Фионе сказать, потом расскажешь, — оборвала его Нора.
— Хорошо гуляется? — спросила Фиона.
У нее была робкая улыбка, но взрослый и уверенный тон. За несколько месяцев она изменилась.
— Да, но уже притомились и хотим посидеть.
Похоже, никто не знал, о чем говорить дальше. Нора поняла, что ответила чересчур формально, словно беседовала с незнакомкой. Фиона заказала кофе.
— Что-нибудь купили? — спросила она.
— Особо времени и не было, — сказала Нора. — Только книжку.
Нора отметила, как отрывисто и деловито заказала Фиона кофе и как острым, почти критическим взглядом осмотрела кафе. Но, заговорив с братьями, она снова обратилась в девчонку.
— От Айны что-нибудь слышно? — спросила Нора у дочери.
— Она написала мне короткое письмо. По-моему, боялась, что монашки читают почту, и она права, они так и поступают. Так что рассказала немного. Только о том, что ей нравится учитель-ирландец и у нее хорошие отметки за сочинение на французском.
— Мы можем на неделе ее навестить.
— Она это упомянула.
— Мы продаем дом, — вдруг громко объявил Конор.
— А жить на обочине будете? — рассмеялась Фиона.
— Нет, снимем в Карракло дом-фургон.
Фиона посмотрела на Нору.
— Я думаю продать дом в Куше, — сказала та.
— Я ждала этого.
— Но долго не решалась.
— Значит, продашь?
— Да.
Нора с удивлением заметила слезы в глазах дочери, хотя Фиона силилась улыбнуться. Она не плакала с похорон Мориса, просто молчала и жалась к сестре и теткам, но Нора вполне угадывала ее чувства, хотя Фиона ничем их не выдавала. Нора не знала, что сказать ей.
Она отпила кофе. Мальчики молчали, сидели смирно.
— Айна знает? — спросила Фиона.
— Мне не хватило духу сообщить ей в письме. Скажу, когда увидимся.
— И ты решила твердо?
Нора не ответила.
— Я надеялась поехать туда летом, — призналась Фиона.
— Мне казалось, ты собираешься в Англию.
— Да, в конце июня, но я заканчиваю в конце мая. И хотела провести июнь в Куше.
— Прости, — сказала Нора.
— Он ведь любил этот дом?
— Отец?
Фиона опустила голову.
Нора увела Конора искать туалет. Вернувшись, она заказала еще кофе.
— И кому ты его продаешь? — спросила Фиона.
— Джеку Лейси. Сыну Мэй Лейси, тому, что в Англии.
— Мэй Лейси к нам приходила, — вмешался Конор.
Донал толкнул его и приложил к губам палец.
— Деньги сейчас придутся очень кстати, — сказала Нора.
— Через два года мне назначат постоянный оклад, — отозвалась Фиона.
— Они нужны сейчас.
— А пенсию ты не получишь? Разве с ней не выгорело?
Нора подумала, что зря, наверно, сказала о нужде в средствах.
— И тогда машину продавать не придется, — ответила она и попыталась дать Фионе понять, что не стоит тревожить мальчиков дальнейшими разговорами о деньгах.
— Летом там было славно, — сказала Фиона.
— Знаю.
— Жалко его терять.
— Будем отдыхать в других местах.
— Я думала, что этот дом всегда будет нашим.
Они какое-то время молчали. Норе хотелось уйти, отвести мальчиков обратно на Генри-стрит.