Девушка встала, шагнула ближе. Запах амбры на миг оглушил.
— Да, солгала. Я жила в Перпиньяне, но эта страница давно вырвана. А затеяла я небольшую рокировку. В руководстве Структуры многие недовольны де Шезелем. Нападение на замок Бермон переполнило чашу, со своими так поступать нельзя. Адди заигрался. Пора менять фигуры на доске и начинать новую партию.
И фальшивая бутылка стоимостью в один фунт — это ход Е-2 — Е-4. Я провел пальцем по ее горячей щеке.
— Хочешь возглавить Структуру, девочка? Ты рискуешь — и сильно.
Ее глаза плеснули живым злым огнем.
— Не больше, чем Ильза Веспер. Эта портовая шлюха смогла, смогу и я! Надоело ублажать на чужих простынях уродов и извращенцев! Между прочим, наблюдала за «Одинокой Звездой» именно я, тебя с Ковальски вычислила тоже я. Кое-что умею! А барон так и не смог взять под контроль объект в Польше. Стареет, даже таблетки для повышения потенции не помогают.
Теперь Люсин не лгала и не играла. Да, такая и в горло вцепиться может, если заснешь рядом на чужой простыне. Только вот амбиции зашкаливают. И я не фигура на чужой доске.
Ее плечи тоже были горячими, словно я вынул девушку из паровозной топки. Не знаю, чего ожидала Люсин, но я мягко усадил ее обратно в кресло. Налил в рюмку виски, вставил в ладонь.
— Тебе нужна голова Адди? А что получу я — и правительство Соединенных Штатов Америки?
Она отхлебнула из рюмки, явно не почувствовав ни вкуса, ни крепости.
— Договоримся, Норби!
Я придвинул стул ближе, наполнил свою рюмку. «Cameron Brig» — не восторг, однако неплохо, совсем неплохо.
— Начинай!
Я уложил ее на край кровати, предварительно сняв туфли. Все прочее, включая платьекоктейль, трогать не стал. Укрыл одеялом, подложил под голову подушку.
Спи, девочка! Пусть тебе приснится барон Симон Леритье де Шезель — в петле и с высунутым синим языком. А вот с виски шутить не стоит, пьется, конечно, мягко, и нервы успокаивает.
Кстати!
В бутылке еще немного осталось, и я наполнил свою рюмку. Теперь можно сесть в кресло и спокойно поразмышлять о том, что с этим всем делать дальше. В нашей работе нет отбросов — есть кадры. Люсин, конечно, изрядная сукина дочь, вопрос в том, чьей сукиной дочерью она станет. Иметь своего человека в руководстве Структуры. Какой соблазн для истинного урода и извращенца!..
6
Ступени двух цветов: нижняя черная, красная за ней, и так до самого верха, вперемежку. За ними — тяжелая дубовая дверь, наверняка еще помнящая последних французских королей. Только кнопка электрического звонка выпадает из стиля, дверной молоток был бы тут куда уместней.
Антек отступил на шаг. Странное дело! Ему почему-то казалось, что барон Симон Леритье де Шезель обитает где-нибудь вдали от глаз людских, допустим, в подземном бункере под метрами бетона. А дорогу даже искать не пришлось, таксист вспомнил сразу. «Hotel De Claire? Oui, bien sur!»[67] Оказывается, сюда даже экскурсии водят, пусть и не слишком часто. История!
Глухие серые стены, окна-бойницы под самой крышей, ворота литого чугуна с узорными украшениями, и двухцветное крыльцо, шестнадцать ступеней. Предместье Сен-Жермен, улица Гренель. На улице почти пусто, словно здесь и не Париж. А в безоблачном летнем небе — острокрылые ласточки.
Антек взбежал по ступеням, взглянул на кнопку звонка. Если нажмет, пути назад не будет. И ладно!
Звонка он не услышал, но дверь открыли почти сразу. За ней разверзлась, как показалось ему, черная темень. И только через несколько мгновений бывший гимназист смог разглядеть чье-то бледное, словно прямиком из склепа, лицо.
— Monsieur? Qui veux-tu?[68]
Коверкать язык он не стал, ответил по-немецки. Поймут!
— Я из Польши. Передайте барону Леритье де Шезель, что у меня есть новости про объект «Плутон-1».
Темнота долго молчала, но затем дверь медленно, с глухим скрипом, распахнулась.
— Здравствуйте, господин Гжегож Бженческикевич!
Человек, сидевший за массивным письменным столом, улыбнулся уголками губ. Фамилию выговорил правильно, даже, как показалось Антеку, с некоторым удовольствием. Каждый слог, будто маленький орешек. Бжен-чес-ки-ке-вич. И не такое разгрызали.