— В том числе и из-за меня.
Теперь они оба жалели об этом витке разговора, и уже не было никаких шансов исправить его направление. Оно катило на них, как телега со взбешенными кобылами, которых было невозможно остановить.
— Да, но… Ты лишь исполнял чужую волю.
Жалкая попытка обелить его сущность. Он резко поднялся на ноги, отчего миска с коготками перевернулась, и они рассыпались по земле.
— Не нужно, Лэн. Этим ты ничего не исправишь. Ты и не должна ничего исправлять. Это мои проблемы. Каждый борется со своими демонами, понятно? Не бери мои грехи на себя. Не нужно видеть только хорошее в тех, кто не представляет из себя ни грамма светлых намерений.
Ему нужно было выпустить пар. Полетать? Сжечь эту гребанную планету до тла? Но она и без того держится из последних сил. И почему он так разозлился? Начал пороть эту чушь про добро и зло, хотя сам уже давно переосмыслил свое мышление.
Вдох. Выдох. Он поднимает взгляд на луну и старается почувствовать холодящий вечерний воздух. Вдох. Он слышит шаги позади. Выдох. Что ты хочешь, Лэн? Вдох. Ее руки обнимают его поперек груди, а телом она прижимается к его спине. Я злой. Выдох. Или уже нет? Вдох.
Так они стоят на виду у полной луны, которая с молчаливым пониманием таращит на них свой единственный слепой глаз.
Им обоим хочется проснуться в новом мире, в котором будет возможность больше не бежать, не сражаться и не убивать. Девушке лишь предстоит познать весь ужас войны, раскрывающейся в своей чудовищной красе. Он же проходит все это жизнь за жизнью, и страдания, кажется, никогда не закончатся.
*** *** ***
Их кровавый рассвет начинается в четыре часа.
От мороза все распустившиеся накануне по своей глупости цветы погибли, птицы, не успевшие найти убежище потеплее, замерзли, а животные залегли в своих норах, отопревая носы и лапы. Лес опустел и покрылся дымкой. Небо затянуло серостью, которая превратилась бы в скором времени в непроглядную тьму. Пока Лэниэль спала, тревожно перекатываясь с боку на бок, Норд сидел на покатой крыше башни, высматривая окружение. Вдалеке, словно отголосок сломанной сосульки, доносились многочисленные голоса воинов, которые продвигались по лесу. Множество эльфов, которые почти никогда не выказывали носа из королевства, теперь возбужденно переговаривались, пускаясь в свое последнее странствие.
Он совсем не был уверен, что хочет брать Лэниэль в это ожесточенное месиво, поэтому уже собирался пуститься в путь — так, чтобы его не заметили остальные. Добраться до берега окольными путями, а затем дать бой своим противникам, но в этот момент, когда он уже поднялся на носочки, балансируя, и готовясь расправить крылья…Створки старого деревянного окна скрипнули, выпуская встревоженное девичье лицо. От холода изо рта мгновенно вырвался пар, а ее щеки покрылись румянцем. Она выглянула наружу и подняла голову, фокусируя на нем слегка сонный взгляд.
— Неужели ты правда думал сбежать без нас?
— Как ты узнала? — выдохнул он разочарованно.
— У тебя крыша скрипит. И судя по всему, едет.
Она двусмысленно покрутила пальцем у виска, и отошла в сторону, чтобы он скатился по черепице и ловким зацепом ее за край перекинул свое тело прямо в наружность комнаты.
Он приземлился с ловкостью кошки, роняющей вазу на стеклянный пол. Марон резко проснулся, схватил короткий нож, который держал во сне поблизости, и сонно заозирался.
— Уже началось? Мы опоздали? Уходите без меня?
Лэниэль, замершая в одной ночной рубашке до самых стоп, взглянула на него убийственным взглядом.
— Все в порядке. Мы только будем завтракать. Нужно собраться на битву.
Завтрак был тревожным и каким-то сумбурным: каша подгорала, намереваясь вывалиться из котелка, чай обжигал и горчил, и Лэниэль то и дело подскакивала к окну, не справляясь с накатывающим страхом. Как можно было есть, когда за окном разрождалась война? Подвергаясь передающемуся как чахотке мандражу, они не смогли долго сидеть на месте. Все вместе стремительно закинули по паре ложек в рот и побежали за обмундированием.
Кожа всадника облепила ее тело, как только она натянула подлатник. Она чувствовала себя так, будто состоит из нескольких живых слоев.
Они были единым целым.
Глава 24
Два драконьих взгляда сцепились, и даже расстояние не помешало им насладиться давно забытыми эмоциями. Одна была полна ярости, вторая — презрения. Но обе из них были чисты и так сильны, что Лэниэль передалась дрожь Норда. Ее руки похолодели от накатывающего страха. Незнакомый сородич Норда не выглядел дружелюбным. Он с явным ощущением полноценной власти занимал сторону противников.