Выбрать главу

— Вот и хорошо могилку сделаем, крест, как полагается, поставим.

— Ты меня не понял, — задохнулся Дубов в возмущении.

— Почему понял. Ты нашёл Татьяну.

— Я её живую нашёл.

— Постой, ты здоров? — опешил Тимофей.

А Дубов, пока не ударились в фантазии, торопился объяснить:

— Она в психушке была. Он в горячке вывез её как-то из лагеря. Понимаешь?

— Ничего не понял.

— Что ж ты непонятливый-то такой, — негодовал Илья Семёнович. — Тот кадр, поместил её в психушку и сам около неё был. На психиатра выучился. Вытаскивал её, думая, что она сумасшедшая.

Мозговой всё же осторожно переспросил:

— А там точно всё нормально и ты ничего не напутал?

— Она и более-менее в норме.

Мозговой показал Лизе жестом, чтоб подала стул, ноги подкашивались.

— Как же он проморгал её?

— Ему кретину и в голову не могло прийти, что она притворяется.

— Не знаю, что и сказать, старик, тут Лиза трубку рвёт.

— Ты как её нашёл Илья? — отняла трубку у Мозгового Лиза.

— Дали мне «там», ты поняла где, его адрес.

— И что?

— Я поехал на его работу, решив не травмировать семью. С ним с налёту встретиться не удалось. Он вёл приём и был занят.

— Не тяни, — поторопила Лиза.

— Я говорил с его коллегой и случайно разговор вышел на историю женщины помещённой сюда им много лет назад. Чутьё какое-то понесло посмотреть. До сих пор руки и ноги дрожат.

— Боже мой, Дубов. Завтра же ребята вылетят к тебе.

— Илья же занят на дивизионе… — засомневался Дубов.

— Они в отпуске. Всё равно через две недели должны были лететь. В академии занятия начинаются. Тимоша в школу идёт. Думали, поживут последние недельки с нами, но раз такое дело закрутилось, завтра же отправим к тебе.

— Спасибо, Лиза. Где дочка?

— По культурной программе пошли, скоро будут. Держись там. Лизонька прилетят с Илюшкой, помогут. Тимофей уже по городской связи билеты заказывает. Давай родной, мы любим вас и радуемся вместе с тобой.

Лиза долго стояла с телефонной трубкой в руках, прижимая её к груди, не в силах отмереть.

— Лиза ты в порядке? — тронул её, заставив очнуться, Тимофей.

— Господи, что же это такое? — посмотрела она полными слёз глазами на Мозгового.

— Билеты я заказал, а ну пойдём на кухню посидим. На тебе лица нет и мне, что-то не по себе. Чертовщина какая-то.

Открыли коньяк, разлили по рюмкам, Мозговой выпил, Лиза пригубила. Не помогло.

— Не берёт, — пожаловался он.

— Налей ещё. Я поищу валерьянки для Лизоньки. И самим может быть попробовать.

— Лиза, что это?

— Клубок судьба катит.

— Может быть. Но, как он её вывез?

— Любовь.

— Какая к дьяволу любовь он ненормальный.

— Влюблённые все безумные.

— Жизнь пропала. Вот чему возврата нет, так это годам.

— Успокойся родной, — обняла она его, устроившись на его коленях.

— Какого, чёрта с нами сделала жизнь. Давно нет вождя, сменилось вагон генсеков, а мы всё маемся. Прошлое не отпускает, цепко держа по рукам и ногам. А, мы профаны за жизнь цепляемся зубами.

— Тимофей, не распыляйся. Время вспять не развернуть, судьбу не переиначить. На, выпей ещё и валерьянки, похоже ребята возвращаются. Слышишь, на площадке перед дверью возня.

— Ты права родная. Просто обида жжёт вот тут Лиза, — ткнул он в сердце, — почему мы?

— Каждое поколение в каком-нибудь дерме возится, а караван жизни идёт и идёт вперёд. Нам ещё хватит времени порадоваться солнышку. Каждый день, час научились ценить, не теряя на ссоры и пустяки.

Ребята влетели весёлые, разгорячённые вознёй и догонялками. Немного замёрзли к тому же. Лето летом, но внезапно хлынувшие из полярных широт холода, успели пройтись по городу, опалив вечера и деревья арктическим дыханием, потушив яркую красоту. Бежали надеясь погреться горячим чайком.

— Жаль не пошли с нами, «Самоцветы» отлично отработали, чудный вечер получился и море удовольствия в придачу. — Рассказывали они родителям, посматривая с удивлением на пирушку с коньяком и валерьянкой.

— Диапазон вкусов не широковат? По какому поводу такая разноплановая пьянка? — намекнул сын на соседство коньяка и успокоительной микстуры.

Отец, покашливая в кулак, посмотрел на жену, явно не решаясь самостоятельно начать разговор.

— Что за «баба ёжка» на метле тут полетала? — осёкся Илья.

— Лизонька, ты сядь детка, папа звонил, — накапала она в стакан капель. — Ты только не волнуйся, девочка…

— Что с ним? — побелела Лиза, хватаясь за Илью… Самые страшные мысли завертелись в голове.

— Мама нашлась, — выпалила на одном дыхании Елизавета Александровна.

— Мать, ты о чём, так можно концы отдать, я думал с Ильёй Семёновичем беда. — Опешил сын.

— Какая мама? — не поняла и невестка.

— Твоя мама детка. — Подвинула ей стакан с каплями Лиза.

— Вы яснее изъясняться можете, — взбеленился опять Илья. — Лизка уже не живая.

— Татьяна Петрова, кто ж ещё-то. Она в психушке была. Лукьян Волков вывез её из лагеря, оказывается.

— Как такое возможно?

— Он сумасшедший?

Сыпали вопросами обескураженные ребята. Хлебая коньяк вперемежку с валерьянкой.

— Как он её мог столько держать? — поняв что всё очень серьёзно, перешёл на конструктивные вопросы Илья.

— Психиатр, ещё и с именем в научных кругах. Пытался лечить её. — Отхлебнул коньяк отец.

— Она, что, ненормальная? Хотя от такого, что с ней сделали, не могло быть по-другому. — Осторожно спросил Илья, посматривая на жену.

— Нет. Она симулировала болезнь. Но думаю, так просто такой ужас для её психики не прошёл. Вы готовы должны быть к этому.

— Боже мой, мама жива, жива, — неистово повторяла Лизонька.

— Жива, Лизонька, — гладила её плечи свекровь.

— Как же отцу, удалось забрать её?

— Поднял на руки и унёс в машину, охрана прикрывала.

— Господи, что же это?

— Усмешка судьбы. Я билеты заказал, Илья. Собирайтесь. Только давайте по маленькой с нами за Таню и Илью. Это чёрт знает, что с нами жизнь наделала, — пододвинул Мозговой им рюмки с коньяком. — А то не пьём, а лечимся.

Выпив, вернее проглотив содержимое рюмки с помощью перевернувшего ей в рот коньяка Ильи, Лизонька расплакалась.

— Елизавета Александровна, что это, как такое возможно, ведь это не кино, реальная жизнь, нормальный человек не может такое сотворить?

— Лизонька, мы только до вас говорили об этом с Тимофеем Егоровичем. Влюблённые все сумасшедшие.

— Мне не осилить такого.

— Пойми, это тоже любовь была. Дикая, ненормальная, эгоистическая, но любовь.

— Какая к лешему любовь, психиатр. — Вспылил Илья. — Его самого лечить надо, причём на цепи и принудительно.

— Каждый сходит с ума по-своему, — развёл руками Мозговой. — Над нами с Ильёй тоже посмеивались, за пристрастие к прошлому. Как, мол, можно этим жить, баб навалом, завели семьи и поставили на всём крест.

Елизавета Александровна вспоминая себя и прожитые в воспоминаниях без Тимофея годы, тяжело вздохнула:

— К тому же прошло видно у него это наваждение, раз женился и живёт семьёй. Просто уже не знал, что с ней больной делать. Вот и держал рядом с собой.

— Отец, как? — всхлипнула Лиза.

— Выдержит твой отец, не такое вынесли. На, пей, — подал он ей рюмку.

— Не могу, — отстранила она.

— Илья, влей в неё, и идите спать, а с утра собираться будете. Тимку оставите пока тут. Мы позже привезём, не до него там будет.

А в Москве прийти в себя никак не мог возбуждённый Дубов. Таня не отпускала его от себя ни на шаг. Уходя на кухню или в кабинет, он вынужден был через открытые двери говорить с ней. Понимал: она боялась. Заслышав у двери колокольчик, он успокоил, поймав мечущийся взгляд женщины, и пошёл открывать. Забрав покупки у секретарши и выпроводив женщину, принёсшую всю эту гору свёртков, он поспешил в спальню.

— Сейчас посмотрим, что тут, — разворачивал он на кровати пакеты. — Танюша, ты любишь обновки?