— Какие красивые обёртки, — погладила она цветную бумагу. — Обновки? Наверное, люблю. Не помню. Что-то мама покупала, только не помню что. В основном за ней донашивать пришлось.
— Теперь такую упаковку делают. Танюша, давай переоденемся. В моей рубашке, это не совсем тебе удобно.
— Хорошо.
— Вот так, — помогая ей сесть, он стянул с неё свою рубашку и попробовал переодеть в новое только, что принесённое. Послушно поднимая руки, она позволила нарядить себя в ночную рубашку и бельё. Найдя в пакете женскую расчёску, Илья сделал попытку расчесать её спутанные волосы.
— Больно, — поморщилась она.
— Больно? Что же делать? Я придумал, — обрадовался он. — Подожди минутку, я сейчас, только принесу ножницы.
— Что ты сделаешь?
— Отчекрыжу эту проблему и порядок. — Отрезав её спутанные сосульки до плеч, он без труда расчесал оставшиеся. Аккуратно подравняв, полюбовался на свою работу. — По-моему не плохо получилось.
— Обещай, что на работу не пойдёшь, меня одну не оставишь? — разговаривая, она взяла его большую руку в свои тонюсенькие пальчики.
— Сегодня нет, я договорился, если будет что-то срочное приедут сюда. Завтра Лизонька прилетит, мне будет спокойнее оставлять тебя.
— Правда?
— Дочка не должна видеть тебя такой.
— Я страшная, да?
— Сейчас нормальная.
— Отнеси меня к зеркалу, у тебя есть оно?
— Шкаф зеркальный сбоку от тебя. Посмотрись, я придержу.
— Илюша, я уже забыла, какая я была. Всё время держала в памяти твоё лицо. Боялась очень, что забуду и не узнаю тебя, а сердце не подскажет, когда ты придёшь. Тогда я останусь одна одинешенька в этом чужом мне мире.
Рассматривая своё отражение, она вдруг, отпустила его руку и заплакала:
— Эта страшная женщина в зеркале, неужели это я?
— Поправишься. Теперь всё в наших руках. Сходите с дочкой в салон, причёску сделаешь себе. Косметики сейчас навалом, подкрасишься. Всё это уже мелочи. Главное, жива. Пройдёшься с ней по магазинам, купишь, что тебе нужно. Ты только не волнуйся. Вот халат, тапочки. Бельё твоё в шкаф на полку положу. Одни косточки у тебя, в чём душа живёт. — Погладил он её выпирающие рёбра. — Да не беда, как там говорят: «были бы кости, а мясо нарастёт». Хватит на сегодня эмоций, поужинаем и спать.
— Я не хочу.
— Немножко. Смотри апельсинчик, банан. Витамины, тебе необходимо есть.
— Что это? — с детским интересом вспыхнули глаза.
— Ешь вкусно, это фрукты, как наша вишня или смородина, вкусно и полезно, попробуй, — отправлял он ей дольки и кусочки в рот.
— Где ж такая диковинка растёт?
— В Африке, на Кубе.
— Да. Как мыло, — не понравился ей банан.
— Привыкнешь.
— Точно нет.
— Смотри, как я ем, шкурку разделяю, счищаю и кусаю, а первый раз тоже не понравился сей фрукт.
— Уговорил, давай попробую.
— Как тебе?
— Человек ко всему привыкает. Как вы выжили в том аду? — погладила она его по щеке.
— Король умер. Да здравствует король. Вождя сменил Хрущёв. Расщедрился. Мы получили волю. Куда двигать с судимостью… В Москве всё было сложно. Остались там, среди таких же, как сами. Кончили институт, работали. Вот собственно и всё.
— Ждала, ждала, не приходишь. Подумала, что погибли, не выжили в тех болотах.
— Он же скотина сказал, что ты умерла. А потом вообще смылся. Теперь-то понятно, почему этот боров тихо слинял с болот.
— Почему же ты сейчас решил найти его?
— Так получилось, птаха. Судьба начала возвращать отобранное. Соединился Тимофей с Лизой и сыном. Я с дочерью. Осталась белым пятном только ты. Решили найти твою могилку на «Затоне».
Она покорно кивнула.
— Понятно для чего нашёл его.
— Хотели точку во всей этой истории поставить. Дочка очень убивается. Из твоего старого дела взял фотографию для неё. Радости и слёз было, не рассказать тебе.
— Дашь и мне посмотреть, какая я была, не помню себя.
— Красивая, — погладил он её, как ребёнка по голове.
— Что с лагерем?
— Ракетный дивизион на «Затоне» теперь. Военные, в общем. Я тебе потом растолкую что это. Сын Тимофея нёс там службу. Лизонька очень на тебя похожа. Увидишь и вспомнишь себя.
— Как жизнь напетляла уже новое поколение на «Затон» попало, правда, в другом качестве. Ты был там?
— Был. Поправишься, я восстановлю твои документы, и слетаем. В Норильске Тимофей с Лизой живут. Я часто у них бывал. К детям летал на «Затон». Так уж расщедрилась жизнь, что свела наших с Тимофеем детей в одно целое. Илюша муж нашей доченьки. Вот так! Утомил я тебя. Поспи. Я рядом лягу, только в кабинет заскочу.
Страх перед жизнью
Зайдя вместо кабинета в кухню, он выпил полстакана коньяка. Но спиртное не успокоило и не добавило ума. «Надо возвращаться». Он пришёл и лёг рядом. Обняв, прижавшись к ней щекой, стараясь целовать, как маленького ребёнка в подбородок, щёки, носик, пытался успокоить женщину. Но ночь всё равно прошла в тревоге, как не старался утром проснуться пораньше её, не получилось. Она лежала на спине, изучая хрусталики подвесок на люстре.
— Ты спала?
— Я думала.
— Танюша, тебе не надо пока ломать голову проблемами, это моя часть вопроса. Твоя же забота выздоравливать и поправляться. А потом уж думы думать будем вместе.
— Я рассердила тебя?
Он поднялся на локоть и навис над ней.
— Совсем нет. Что тебя беспокоит?
А она тихо-тихо прошелестела.
— Я никто, меня нигде нет, я прах. Это моя ошибка. Прах должен оставаться прахом.
Он не придал её интонации большого значения. По его мнению: она, как и он, должна купаться в радости и счастье. Он перешагнул первую ступень, и все его думы были о другом. Он смотрел и смотрел на неё улыбаясь, думая о том, что отношения сильного и слабого пола — штука загадочная. Главное для него сейчас было то, что она жива. Вид, красота, всё по боку — жива! Он осторожно губами прикоснулся к её щеке. Он всю жизнь любил даже память об этой женщине и вот она тут, рядом, а он не ведает что с этим делать: выказать свои чувства сразу или отбросив все романтические глупости, сначала должен помочь, вернуть её к жизни, но как…
— Документы восстановим, для меня нет проблем. Что ещё?
— Ты красивый, — посмотрела на него она и замолчала.
— И что дальше? — растерянно проговорил он.
Но, она, отвернувшись, закрыла глаза, давая ему понять, что не намерена продолжать разговор. Столько ждала, терпя нечеловеческие условия и эксперименты над собой. Надеялась на встречу, а вот сейчас поняла, что напрасно. Может, не надо было покидать больницу. Самое её там и место. Он убежал по жизни далеко вперёд, а её в этой жизни просто нет. Она осталась всего лишь Таней Петровой с лагеря на «Затоне». Зачем она ему такая юродивая, только будет помехой, обузой. Кажется, Илья выбился в начальники, так ему совсем другая нужна жена. Надежда встретить опять Илью помогла выжить, не сойти с ума, но реальная встреча показала, что грёзы и жизнь не могут накладываться одно на другое. Там они были на равных. Два зека. Ему нужна была её любовь. «Посмотрю дочку один только разик и уйду на все четыре стороны», — решила она.
Её поведение разогнав эйфорию его насторожило.
— Таня посмотри на меня.
— Я тебя слышу, говори, — заупрямилась она, боясь показать свои слёзы.
— Будь по-твоему. Мне надо на работу. Сейчас придёт работница, что готовит и убирает квартиру, ты не волнуйся и не надо бояться её Хорошо? Я приеду в полдень. А вечером подъедет дочка. Лидия Васильевна тебя покормит. Я постараюсь пообедать с тобой. Танюша, ты слышишь меня?
— Лидия Васильевна твоя жена? — спросила она тихо. — Она меня не побьёт? А что если она меня без тебя сдаст санитарам?
— Танюша, я не был женат. Эта женщина моя домработница. Тебе ничего не грозит.
— Не переживай. Я тихо полежу, никому не мешая. Не надо из-за меня ломать своих планов.