Еще один существенный признак, связанный с ритуалом куними, заключается в следующем. Из разных контекстов «Манъёсю», описывающих взгляд императора, мы установили дифференцированность в употреблении глаголов «видеть», «смотреть» и т. п. в зависимости от пространственной ориентации взгляда. Так, взгляд на запад, на закат (солнца и луны), вообще взгляд в вечернюю пору сумерек часто описывается глаголами каэримиру, фурисакэру — «смотреть назад», «оборачиваться» [см. Манъёсю, № 48, 994, 4177]. Т. е. движение взгляда воспроизводило движение солнца с востока на запад, сопровождаемое, вероятно, ритуальным поворотом тела. Главным же направлением взгляда был восток, откуда являлось солнце, своим взглядом несущее свет. Вероятно, с этим не в последнюю очередь связано то обстоятельство, что ритуалы проводились чаще ночью, перед рассветом, и во многих норито сохранилось клише — «при пышном восходе солнца утреннего хвалы вознести» (асахи-но тоёсаканобори-ни татаэгото овэмацураку), т. е. исполняющий ритуал обращался при этом лицом на восток.
Подводя некоторый итог вышеприведенным рассуждениям, скажем, что одна только версия мифа о рождении бога огня, данная в норито, в сопоставлении с другими версиями того же сюжета может, как мы увидели, высветить ряд существенных черт мифопоэтических воззрений японской архаики, перешедших затем в сферу литературы и удержавшихся там до позднего средневековья (о мифологеме взгляда в японской поэзии см.: [Ермакова, 1988]).
Продолжая рассмотрение той мифологической картины мира, которая предстает в текстах норито, обратимся к общему мироописанию.
Из китайской мифологии японцы заимствуют понятие земли как квадрата и ориентацию по четырем сторонам света, откуда следует обобщающее описание Ямато как страны во всех четырех направлениях (ёмо-но куни).
Китайское представление о пространстве явственно прослеживается и в заклинании при поднесении мечей; восток — до дерева Фусо (кит. Фусан), запад — до места, где (солнце) в пучину погружается, на юг — до пламенного света; на север, где слабые воды (кит. жошуй). Альтернативное, и для Японии более архаическое описание мира, по-видимому, будет ближе к тому, что дается в норито испрашивания урожая, отчасти цитированному выше. В нем дана и горизонтальная, и вертикальная разметка этого мифологического пространства: «граница, где небесные стены высятся» и «край, куда земля уходит», обозначены, видимо, разного цвета облаками — до «кромки, куда голубые облака тянутся» (край неба), «до предела, где белые облака упадают» (край земли). Предел Равнины Синего Моря наступает там, «где остановится нос корабля, ни весла, ни шеста в пути не сушившего», край суши — там, куда доходит лошадь с поклажей. Вариант такого же понимания пространственных границ встречается не только в норито — в песне «Манъёсю» № 4120, сложенной Оотомо Якамоти, также читаем: «По дорогам Поднебесной в четырех направлениях — до предела, куда лошадиные копыта достигают, до места, куда нос корабля причалит…» Понятно, что речь идет о сравнительно обжитом человеком пространстве, по которому он способен передвигаться. Граница острова обозначается через характерные признаки встречи моря с сушей — «край, куда лягушка долин доберется, предел, где соленый прилив остановится».
В норито выдворения богов, пагубы несущих, последних заклинают удалиться в «места чистые гор и рек, откуда в четырех направлениях далеко видно (михарукасу)», что в свете рассуждений о мифологеме взгляда также может означать границу мира живых и духов.
В китайском по происхождению новогоднем экзорцизме Но (яп. на) уже названы конкретные топонимы, видимо, представлявшие в VII–VIII вв. достижимые пределы государства — на востоке — до Митиноку, на западе — до Отика, на юге — до Тоса, на севере — до Садо. По ту сторону названных границ изгоняются демоны болезни. С некоторыми из этих топонимов, означающих мыслимые пределы страны, мы встретимся в сэммё, где они называются как места дальней ссылки. Ссылаемые вельможи таким образом почти приравниваются к демонам, во всяком случае, оказываются в маргинальной зоне между миром живых и демонов.
Выше уже говорилось, что в ряде норито пределы мира по вертикали совпадают с верхним и нижним пределами императорской обители, так, в благопожелании великому дворцу заклинание-оберег призвано действовать в дворцовом пространстве от нижних концов столбов-опор до коньков крыши: «…до предела, где корни скал подземные, в той земле, где дворец великий распростерт… до предела, куда на Высокого Неба Равнине голубые облака тянутся»; соответственно и порча, которую хотят предотвратить, может причиняться насекомыми (земля) или птицами (небо).