Избранный переводческий принцип предполагает филологическую близость оригиналу с одновременной попыткой создать такой язык перевода, на котором можно было бы, в рамках возможностей переводчика, решать и ритмические, и стилистические задачи, не стремясь выправить и сократить громоздкий синтаксис или дополнить эллиптические обороты речи.
Перевод норито выполнен в основном с комментированных изданий: 1) Цугита Дзюн, Норито синко. Токио, 1933 г.; 2) Кодзики, Норито. — Нихон котэн бунгаку тайкэй, т. I, Токио, 1970, под редакцией Такэда Юкити. Ряд конъектур, в частности, по тексту экзорцизма На, выполнен по тексту «Энгисики» в сборнике Синтэн («Собрание текстов о богах», Йокохама, 1936).
Эти издания, в свою очередь, опираются на списки «Энгисики» разных времен. Наиболее приближенными ко времени составления памятника считаются список дома Кудзё (северная ветвь рода Фудзивара), список, принадлежащий кисти Канэнага из рода Урабэ и тоже собственноручно выполненная копия кисти Канэхиса из другой ветви того же рода. В названных списках норито представлены отдельным свитком, собрания текстов норито включены также в списки «Энгисики», принадлежащие другим семействам, связанным происхождением с Фудзивара, — Сандзё и Итидзё, а также в список монастыря Наканоин. Экзорцизм «На» из 16-го свитка входит в состав списка Кудзё и копии монастыря Конгодзи.
Самый старый список, Кудзё, включает 28 свитков «Энгисики» и относится к началу периода Камакура (30-е годы XIV в.). Это наиболее ценный из дошедших до нас материалов, к сожалению, многие его фрагменты испорчены и неразличимы. За основу поэтому обычно берется экземпляр Урабэ Канэнага, синтоистского адепта, отдавшего много сил переписыванию памятников древности. В скопированном им свитке норито имеется колофон, датирующий копию 3-м днем 4-го месяца 3-го года Дайэй (1524 г.).
Способ записи норито «Энгисики» весьма своеобразен и представляет собой этап в развитии специфически японской графики. Этот способ именуется сэммёгаки («письмо сэммё»), поскольку там он был, по-видимому, применен впервые. О его принципе см. в следующем разделе, посвященном сэммё.
Сэммё, императорские указы, — слово китайского происхождения; по-японски же это понятие звучит как оомикотонори — «провозглашение слов государя». Повеления императора встречаются и ранее — в мифологических сводах, однако там они записаны по-китайски и представляют, скорее, пересказ повелений. Слово сэммё впервые встречается в летописи «Сёку нихонги» («Продолжение регистров Японии»), завершенной к 797 г. Однако нет сомнений, что провозглашаемые на чистом японском языке микотонори (сэммё), записанные в «Сёку нихонги», имеют давнюю традицию, — это очевидно и из их устоявшейся структуры, и из употребления мифопоэтических блоков текста, повторяющихся в соответствии с разновидностью указа.
Указы же на китайском языке, сложившиеся с развитием церемониала по китайскому образцу, делились на две категории — сёсё (письменные императорские указы) и тёкуси (повеления, записанные императорской рукой). Есть глухие указания на то, что тёкуси, выполненные собственноручно императором, после исполнения сжигались в рамках некоего обряда, что, по-видимому, должно было означать их перемещение в мир богов и предков.
Согласно концепции Оригути, норито, сэммё и тёкуси были текстами одного порядка и ритуальная функция их заключалась в изречении воли небесных богов — или непосредственно, или от имени императора, «божественного внука». Поэтому в древности за ними следовали каэримооси (ответные речи), произносимые от имени души (тама) охранителей императорского рода, с пожеланиями благоденствия императору, исполняемые по типу клятвы или обета (укэи) [Оригути, 1955, т. 2, с. 171].
Император тэнно, согласно мифологическим принципам мировоззрения наделенный «божественной сутью» (камунагара), провозглашая высочайшее повеление (микотонори), изрекал таким образом норито, направленное на устроение мира, изгнание вредных духов и т. п.
По-видимому, до Нара указы существовали в основном на японском языке. Указы «Сёку нихонги», первый из которых датируется 697 г., содержат фрагменты по-китайски, помещенные в текст как вставки (№ 3, 4, 5) или как приложения (№ 1, 5, 6) По-видимому, эти в большой мере административно-юридические части указов с трудом поддавались переложению на японский, и вскоре фрагменты такого рода стали помещаться отдельно от основного сэммё, исполняемого на чисто японском языке.