Основная текстологическая работа над сэммё была выполнена впервые Мотоори Норинага в его «Сёккирэкитёсёсикай» — «Толкование указов династий „Сёку нихонги“» (завершено в последний день 5-го месяца 1-го года Кансэй — 1789 г.). Все последующие исследования так или иначе исходят из прочтения и интерпретации Норинага. На его кропотливых и глубоких разысканиях основаны и работы японских текстологов нового времени — Миканнаги Киётакэ «Сэммё сёсяку» («Истолкование сэммё», Токио, 1936) и Канэко Такэо «Сёку нихонги сэммёко» («Истолкование сэммё в „Сёку нихонги“», Токио, 1941). Правда, нередко текстологические методы Норинага оказываются тенденциозны, что приходится постоянно иметь в виду. Как писал Дж. Б. Сэнсом, «Мотоори Норинага — человек изумительной учености, но его суждения иногда искажает ненависть к буддизму и китайским учениям» [Сэнсом, 1924, с. 9]. Публикуемый перевод основан на издании «Сёку нихонги» в серии «Кокуси тайкэй» («Главные произведения отечественной истории», Токио, 1975 г., ред. Куроита Кацуми, первое издание 1935 г.), кроме того, использована вышеупомянутая работа Норинага, а также издание синтоистских текстов «Синтэн» 1936 г., куда вошло 44 указа из 62. На русском языке переводы сэммё, а также специальные исследования и статьи, посвященные им, отсутствуют; что касается переводов на западные языки, то, на время нашей работы над переводом, нам известен перевод 62 текстов на немецкий, выполненный в 1950 г. X. Цахертом, учеником Карла Флоренца. Как указано в коммент. к сэммё № 1, три текста приведены К. Флоренцем в его «Истории японской литературы», одиннадцать (в сокращении) — в английском переводе Дж. Б. Сэнсома в статье, опубликованной в «Трудах японского Азиатского общества», II серия, Токио, 1924, т. I.
В Приложении даются еще два текста сэммё, не вошедшие в летопись «Сёку нихонги», но сохранившиеся в монастырских архивах; их перевод выполнен по публикации в упомянутом исследовании Канэко Такэо.
Заглавия к сэммё в тексте «Сёку нихонги» отсутствуют, в переводе они даются в соответствии с разметкой поздних публикаторов в качестве указателя и в целях приблизительной классификации.
Завершая предисловие к публикуемым текстам норито и сэммё, автор хочет выразить благодарность А.М. Карапетьянцу, Е.В. Маевскому, С.А. Старостину и Г.А. Шевченко за их неоценимую помощь в работе над этой книгой.
Норито
Перевод
Праздник испрашивания урожая[1]
(Тосигои-но мацури)
Собравшиеся жрецы и священнослужители, все внимайте, — так возглашаю[2].
По изволенью бога и богини,
прародителей могучих владетеля нашего[3],
на Равнине Высокого Неба[4] божественно пребывающих,
говорю смиренно перед царственными богами,
коим хвалу возносят в храмах неба, храмах земли[5].
С месяца кисара́ги года нынешнего
приступая сажать рис священный,
драгоценные дары божественного внука[6] подношу,
и при пышном восходе солнца утреннего
пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.
Говорю смиренно перед царственными богами священного риса[7].
Этот поздний рис священный, что даруют боги царственные,
этот поздний рис священный, что собирают, —
и с локтей пеной вода стекает,
и спереди к ногам грязь прилипает, —
в восемь[8] связок колосьев, пышных колосьев,
коли даруют боги царственные,
то первые колосья —
в тысячу метелок, восемь сотен метелок
подношениями разложив, славословия вознесу.
Верхушки сосудов высоко воздымая,
утробы сосудов наполнив, рядом поставлю, —
и соком, и метелками хвалы вознесу.
В Равнинах Великих Полей растущее — сладкие травы, горькие травы;
в Равнинах Синих Морей живущее —
с плавником широким, плавником узким,
до водоросли морской, водоросли прибрежной;
одежду священную —
яркое тканье, блестящее тканье.
мягкое тканье, грубое тканье, —
этим хвалы вознесу.
Перед дарственными богами священного риса —
коня белого, вепря белого, петуха белого[9] —
подношенья всех видов и образов выставив,
драгоценные дары божественного внука подношу вам,
и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.
Говорю смиренно перед дарственными богами,
1
Этот праздник ставил целью испрашивание урожая нового риса и процветания императору, через богов-предков также связанному с божествами риса. Действо совершалось в 4-й день 2-й луны, в управе Дзингикан оно проводилось в присутствии священников, собранных из разных храмов Японии. Это был первый ритуал, открывающий сельскохозяйственный годовой цикл (в настоящее время он проводится в 17-й день 2-й луны). Такой же текст норито читался затем в других храмах страны.
В некоторых документах значится, что этот ритуал проводился уже при императоре Тэмму (673–686), однако в соответствующем разделе «Нихон сёки» он не упомянут и Цугита полагает, что к этой датировке надо относиться с осторожностью [Цугита, с. 53].
Эта церемония называется также
По-видимому, ритуал испрашивания урожая наложился на ряд давних местных магических обрядов — например ритуального бросания зерен риса в воду ранней весной, перед началом сева, но в целом, надо думать, он складывался под китайским влиянием. Это влияние прослеживается и в мифе, записанном в «Когосюи», где излагается история обычая при испрашивания урожая подносить богам белого коня, белого вепря, белого петуха (см. изложение мифа и коммент. 8 к данному норито). В Китае в ритуале Малых закланий белый цвет животного означает «солнечную масть». В текстах норито в списке жертвенных животных нигде не встречается бык в отличие от Китая, где он является одним из наиболее частых приношений. Тем не менее, жертвенные животные, упомянутые в норито, составляют половину списка китайских шести пород скота — лошадь, корова, баран, курица, собака, свинья [Древнекитайская философия, т. 2, с. 319].
У корейцев центральной фигурой в обрядах начала сельскохозяйственных работ также была лошадь. Как пишет Ю.В. Ионова, «лошадь, особенно белой масти, была жертвенным животным». В корейской летописи «Самкук саги» рассказывается, что в середине VII в. танский император установил добрые отношения с правителем Пэкче. Для скрепления союза, «заколов белую лошадь, произнесли клятву» [Ионова, 1970, с. 155].
Культ лошади в Японии был преимущественно развит на южных островах, население которых чаще входило в контакт с обитателями Южной Кореи. Янагита Кунио усматривал в некоторых чертах этого культа следы тотемизма.
Важное место в этом и других ритуалах «Энгисики» занимает «питие священное». Разумеется, в других странах восточноазиатского ареала такие жертвоприношения зафиксированы и в более давние времена. Применительно к Китаю приношение вина упоминается в «Лицзи» [Древнекитайская философия, т. 2, с. 102], при этом в японском обряде бутыли выставляются в ряд, что соответствует еще чжоуским установлениям [Комиссаров, с. 91].
В первом разделе «Энгисики», посвященном календарным праздникам, говорится: «праздник Тосигои, 3132 бога». Среди этого множества богов, которым посвящено действо испрашивания урожая, выделены различные разряды, отличающиеся и списком даров, и местом их принесения — от Дзингикан до различных храмов страны.
Списки эти скрупулезно детализированы, например: «шелку — 5
Подготовка участников ритуала требовала трех дней «грубого очищения» (
Жертвы приносились в зависимости от божеств, которым предназначались, возложенными на столики или же на циновки под столами, быть может, воспроизводя деление на богов небесных и земных (см. коммент. 4 к данному
В «Энгисики» подробно регламентирован и сценарий действа, с особым вниманием к ориентации участников по странам света, например: «жрицы
При этом, чем выше ранг участника церемонии, тем ближе он оказывается к северу, — под влиянием китайской традиции, север в ритуале почитался как зона наивысшей сакральности, поэтому и японский император помещался на севере, лицом к югу.
Все исследователи отмечают в связи с этим, да и остальными текстами норито, их повышенную цветистость, выспренность, велеречивость, связывая эти свойства, равно как и клишированность, повторы, архаизмы, громоздкий синтаксис с верой в
Композиция этого текста состоит из одиннадцати частей: 1) зачин и обращение ко всем богам, 2) обращение к богам риса, 3) обращение к богам, которых чтит Великая жрица, 4) обращение к богам, которых славит жрица Игасури, 5) обращение к богам, которым служит жрица священных ворот, 6) обращение к богам, которым служит жрица Икусима, 7) особое обращение к Аматэрасу, 8) обращение к богам шести императорских наделов, 9) обращение к богам горных подъемов, 10) обращение к богам речных ответвлений, 11) повеление собравшимся священнослужителям.
Это норито как начинающее серию текстов, долженствующих обеспечить предстоящий сельскохозяйственный цикл, отчасти включает и другие, произносимые на последующих праздниках. Обращение к богам риса — по-видимому, основная часть текста. Остальные тексты наращены из других норито. Второй сегмент текста, вероятно, заимствован из праздника Ооими в Хиросэ, пятый — из праздника священных врат и частично праздника пиров на дорогах, девятый — из начала благопожелания великому дворцу.
2
После слов «так возглашаю» в тексте имеется приписка мелкими знаками — «жрецы и священнослужители согласно отзываются — оо!»
Этому же следовать и в других случаях, когда говорится «возглашаю».
3
4
5
Существуют различные концепции, предлагающие исторические объяснения противопоставлению двух групп богов: согласно первой концепции, в этом отразилась борьба клана пришельцев, завоевавших и объединивших государство Ямато, с местными родами; согласно второй, это отголоски борьбы клана, захватившего центральную власть, с периферийными группами, например кланом Идзумо; есть общетеоретическое соображение, что в этой дихотомии отразилась дуальная организация архаического общества и т. д.
6
7
9