Норито. Сэммё

трав стебельки, что речи вести умели,

речи свои прекратили.

И назначено было тогда потомку божественному

с неба спуститься.

И стране той в четырех направлениях,

куда спуститься назначено было,

определили быть мирной страной,

Великой Страной Ямато,

где солнце высоко видно,

и в корни скал подземных

опоры дворца прочно укрепили,

коньки крыш к Равнине Высокого Неба вознесли высоко,

от неба укрытием, от солнца укрытием восставили,

дабы ведал он спокойно мирной страной,

и вы, боги царственные,

что пребываете в [государевой] обители небесной[188],

не творите деяний грубых, насильных,

а поскольку ведаете вы божественной сутью своей

те деяния, что начались на Равнине Высокого Неба, —

то выпрямляйте [сердце свое]

выпрямлением божественным, выпрямлением великим[189];

и с этого места удалясь в земли чистые

в горах и на реках,

где в четырех направлениях далеко видно,

«вот наши места!», — [скажите], и ими владейте.

Для сего подносимые дары —

светлые ткани, блестящие ткани,

мягкие ткани, грубые ткани препроводим,

вещи, что взгляду светлы — зеркало,

вещи, чтобы играть с ними — яшма[190],

вещи, чтобы стрелять — лук и стрелы,

вещи, чтобы рубить — меч большой,

вещи, чтобы ездить — конь священный,

Питие священное —

горла сосудов высоко подняв,

утробы сосудов наполнив, в ряд поставим,

и зернами, и колосьями[191];

из того, что в горах живет —

с мягкой шерстью, с грубой шерстью,

из того, что в Равнинах Великих Полей растет —

сладкие травы, горькие травы,

из того, что в Равнине Синего Моря живет —

с плавником широким, плавником узким,

до водорослей морских, водорослей прибрежных —

горной гряде подобно

на столики[192] в достатке разложили.

Эти подносимые дары драгоценные,

дабы сердца богов царственных светлыми были.

вкусите покойно

как мирные дары, обильные дары,

не творя деяний порчи, насилия,

удалитесь в земли просторные, чистые

в горах и на реках,

и божественной сутью своей усмиритесь.

С тем славословия молвить надлежит, —

так говорю смиренно.

Поднесение даров [193] при отправке посла в Морокоси [194] ( Морокоси-ни цукаи-о цукавасу токи митэгура-о татэмацуру )

Повеление государя, потомка царственного,

возвещаю смиренно перед богами царственными,

коим хвалы возносят в Суминоэ[195].

«Гонца в Морокоси послать мы вознамерились, однако ладью поместить некуда. И помыслили мы гонцов посылать, ладью отправляя из страны Харима[196]. И тогда изволением бога царственного — „Я пристань построю!“[197], — таким наставлением нас умудрили. И вот, наставлению согласно, была та пристань построена и пребываем мы в радости и довольстве. И в знак благодарности дары драгоценные чину такого-то звания[198], рода, имени поручается сюда доставить и поднести почтительно», — так говорю смиренно.

Добрословие [богов] от наместника земли Идзумо [199] ( Идзумо-но куни-но мияцуко-но ёгото )

Есть многих дней восемь десятков,

но сегодня[200] — в этот день живой, день изобильный

наместник земли Идзумо такого-то рода, имени

с трепетом и трепетом говорит смиренно:

Пусть век великий государя нашего,

о коем молвят с трепетом[201],

что, как бог явленный[202],

великой страной восьми островов ведает,

пусть век его как долгий век великий славен будет.

И для сего велено мне

при пышном восходе солнца утреннего

возгласить добрословия божественные,

ответные речи священные,

[что боги изрекли], —

начиная с двух богов-столпов,

кои в земле Идзумо в глуби пребывают,

за зеленой оградой горной[203],

где в корни скал подземных

опоры храма крепко вбиты,

коньки крыш в Равнину Высокого Неба

вознесены высоко.

[Божества эти] — Кусимикэно-но микото[204],

великий бог Кумано,

предок царственный,

Идзанаки дитя, солнечная зеница ока его,

188

…боги царственные, что пребываете в [государевой] обители небесной — амэ-но миарака-но ути-ни масу сумэгамитати. В предыдущих случаях слово миарака означало императорский дворец, поэтому есть основания полагать, что имеются в виду божества, пребывающие в императорском дворце. С другой стороны, странно, что им предлагается удалиться, поэтому есть и мнение, что речь идет о неких арагами, грубых божествах, подобных тем, о ком говорится в норито Митиаэ-но мацури (об этом см. также Исследование).

189

…исправлением божественным, исправлением великим — См. комм. 80 к норито в праздник Оото-но хокаи.

190

…вещи, чтобы играть с ними — яшма… — Цугита объясняет это выражение тем, что яшма надевалась как украшение на шею, руки, ноги [Цугита, с. 440].

191

…и зернами, и колосьями — ёнэ-ни мо, каи-ни мо. Может быть, здесь различается светлый (шлифованный) и темный рис.

192

На столики — в тексте стоит знак цукуэ. Цугита читает его как сходный по начертанию иероглиф «восемь», его толкование этого места — «все восемь даров положим» [Цугита, с. 441], что тоже вполне вероятно.

193

Посольства в Китай отправлялись еще при императоре Суйко (конец VI — начало VII в.). Туда ездили небольшие группы японцев, чтобы перенимать китайскую ученость, поддерживать торговые и дипломатические отношения с Китаем. Сначала посольства отплывали на одном корабле, максимум на двух, со времен императрицы Гэнсё стало принято использовать четыре. Экспедиция отправлялась из порта Нанива на запад, затем прибывала в Хаката (позже — на остров Тиканосима провинции Бидзэн) и там, дождавшись попутного ветра, отплывала в Китай, куда вели два морских маршрута — через Желтое море мимо Кореи, затем следовала высадка в Шаньдуне и сухопутный участок дороги до Чанъани; или же через Восточно-Китайское море в устье Янцзы и тоже по суше в Чанъань [Цугита, с. 445]. Путешествия эти были крайне опасны, и не только из-за возможного шторма или цунами — корабль порой уносило морским течением и тогда его пассажиры и команда попадали в плен к «чужеземным варварам». Да и добравшись до Китая, можно было оказаться в гуще смут и междоусобных войн. В одном из свитков «Сёку нихонги» рассказывается о злоключениях дважды отправлявшегося в Китай посла Тадзихи Хиронари, который оба раза на обратном пути чудом оставался в живых, и перипетии его путешествий вполне могли бы послужить сюжетом средневекового европейского «романа путешествий».

В пятый свиток «Манъёсю» включены нагаута и две каэси-ута Яманоэ Окура, посвященные Хиронари и сложенные как благопожелание-заклинание перед его отправкой в Китай в первый день третьей луны года Тэмпё (733 г.), причем, как явствует из пометы к этому циклу, цикл был составлен в первый день третьей луны, когда Хиронари был в гостях у Табито, а в третий день был «поднесен в канцелярию его превосходительства великого посла», т. е. был продублирован в письменном виде для повышения его магической силы.

В третьей книге «Энгисики» говорится, что ритуал при отправлении посла в иное государство (и такой же по его возвращении) проводился под открытым небом и обращался ко всем богам Неба-Земли. Исполнял норито сам посланец.

Этот основной ритуал сопровождался рядом вспомогательных, например, при постройке корабля служили обряд поклонения духу деревьев и гор. Видимо, приведенный в свитке норито ритуал также относится к дополнительным, так как обслуживает частный случай — открытие гавани в Сумиёси. Текст норито, который исполнялся в основном ритуале самим гонцом, в «Энгисики» не приводится.

Ритуал при отправке посла входит в число так называемых «праздников по случаю», проводимых не регулярно, а в случае необходимости. Сюда же относятся обряды в четырех углах дворца для изгнания демонов болезни, обряд, обращенный к богам перекрестков (Ятимата-но мацури), священного колодца и священного очага, праздник бога Восьми десятков островов (Ясосима-но ками), проводившийся после возведения на трон нового императора; праздник колодца новорожденных (убуи), откуда черпали воду для первого омовения младенца, церемония перехода жрицы мико из одного святилища в другое и т. д. Ритуальные тексты к этим действам (если они были) не приводятся. К такого рода праздникам относится и ритуал добрословия богов Идзумо, текст которого в восьмой книге «Энгисики» следует за норито при отправлении посла в Китай. Третья книга «Энгисики», посвященная «праздникам по случаю», завершается общими установлениями, из которых явствуют, например, такие любопытные подробности: в помощники гадателю выбирались мальчики в возрасте от 7 лет и занимали эту должность, пока им не приходила пора жениться. Во время церемоний соблюдался пост для тех из участников, кто соприкоснулся со скверной: им нельзя есть мясо в течение 30 дней после смерти кого-нибудь из близкого окружения, 7 дней после рождения ребенка у кого-нибудь из близких, 6 дней после смерти домашнего животного и 3 дня после рождения животного (за исключением цыплят).

Посетив больного или оказавшись недалеко от места, где сооружается погребение, или участвуя в буддийской поминальной службе, человек теряет право войти в этот день во дворец императора.

В дни грубых (частичных) очистительных ритуалов (араими) беременные женщины, служащие при дворе, должны покинуть дворец накануне дня очищения, так же, как и те, кто имеет месячные.

«Если некто входит в дом к кому-то и этот дом считается оскверненным (цуми, кэгарэ), то этот некто тоже считается оскверненным, и все, кто живет с ним в одном месте. Если же к этому некто придет другой, то только он будет осквернен, но не его близкие. Если же кто придет к этому другому, то осквернен не будет».

Человек, имевший отношение к месту, где погас огонь, в течение семи дней не допускается к участию в ритуалах (камугото).

Внутри «четырех пределов» храма нельзя рубить деревья и хоронить покойников.

К югу от храма Камо нельзя селиться буддийским монахам.

«Весной и осенью ежегодно в храме Ацута 64 коленопреклоненных монаха должны читать тысячу свитков Ваджрачхеддика-сутры („Конгоханнякё“). Содержание монахов — за счет управы богов ками (полное противоречие с вышеперечисленными табуациями на контакт со всем буддийским — Л.Е.)» [Синтэн, с. 1100–1108].

194

Морокоси — старое японское название танского Китая. Это слово по традиции этимологизировали как «все переходы», «все перевалы», имея в. виду, что во время этого путешествия преодолеваются все мыслимые варианты переходов (коси). Существует также гипотеза, что так как Коси — старинное название Хокурику, а главный тракт в направлении Кореи и Китая пролегал через Хокурику, то Морокоси (или Момокоси) означает «все Коси», или «сто Коси» (предполагается, что слово коси, входящее во многие северные топонимы, пришло от племен северо-восточных эбису — айнов).

195

Суминоэ — старое название бухты и храма Сумиёси. В храме Суминоэ почитается несколько божеств. Во-первых, это три божества, рожденные при омовении Идзанаки после возвращения из страны Ёми: Сокоцуцу-но о («муж — дух дна»), Накацуцу-но о («муж — дух середины») и Увацуцу-но о («муж — дух поверхности»). Это божество мореплавателей, быть может, божество-дракон. Во-вторых, это императрица Окииага тараси химэ-но микото — (Дзингу-кого), связанная с первыми тремя следующим образом: однажды они вселились в нее и повелели идти в военный поход против корейских княжеств Сираги и Кудара. «Мягкая душа» (нигитама) этого божества в виде яшмового ожерелья охраняла жизнь императрицы на судне, а «грубая душа» (арамитама) в виде копья вела за собой военный флот (Д. Филиппи называет цикл легенд о корейском походе Дзингу анекдотическим, так как он противоречит историческим фактам и является, по-видимому, попыткой выдать желаемое за действительное).

Ряд мифологов полагают, что предания о мифическом завоевании Дзингу корейских территорий связаны с верованиями местности с омонимичным топонимом Суминоэ, в древности находившейся на Кюсю. Возможно, этому божеству поклонялись приморские племена, в VII–IX вв. совершавшие воинственные набеги на побережье Кореи и Китая. В «Записях времен богов храма Сумиёси» («Сумиёси синдайки») это божество сконтаминировано с богом войны и именуется Сангун даймёодзин («Великий светлый бог трех армий») — подразумеваются, видимо, три воинства Дзингу. В более поздние времена Сумиёси стал еще почитаться как божество традиционной поэзии пятистиший.

Храмов, посвященных Суминоэ (Сумиёси), в Японии довольно много.

196

Харима — провинция в северной части Хонсю.

197

Я пристань построю… — это обязательство, по-видимому, берет на себя бог Суминоэ, и, хотя гавань строится не им самим, а людьми в соответствии с его наставлениями, честь строительства все равно принадлежит ему.

198

…чину такого-то звания… — Т. е. одному из Дзингикан, управы благочиния.

199

Этот текст исполнялся новоназначенным наместником провинции Идзумо (куни-но мияцуко) во время специального дворцового ритуала. Название его означает, что наместник Идзумо передает императору благопожелания, изреченные богами Идзумо. До реформ Тайка выражение «наместник земли Идзумо» (куни-но мияцуко) было названием правящей семьи Идзумо — всей провинции или ее части. После Тайка административная власть была сосредоточена в руках назначаемого в столице куни-но цукаса (управителя земли) и функция куни-но мияцуко стала сугубо ритуальной.

Добрословие — ёгото, благопожелание, букв. «доброе слово», доброе знамение. (В «Манъёсю», № 4616, песня, сложенная на пиру: атарасики тоси-но хадзимэ-но хацухару-но кэфу фуру юки-но ия сикэ ёгото. — «Все вернее добрый знак — снег, идущий сегодня в день ранней весны, в начале нового года».)

Сходные обряды, направленные, по-видимому, на утверждение центральной власти над периферией и в политической, и в религиозной сфере, проводились и с участием наместников других провинций, например Кии, однако отношениям с Идзумо придавалось, судя по текстам «Энгисики», особое значение.

Когда в Идзумо выдвигался новый кандидат на место куни-но мияцуко, он, пройдя в течение года очистительные ритуалы, прибывал во дворец для испрашивания одобрения и благопожелания от императора, и тогда устраивался ритуал его встречи и одаривания — он получал меч, украшенный золотом, различные виды тканей, мотки шелковых нитей, двадцать мотыг. (Наместнику Кии, судя по документам, ничего такого не полагалось.)

Третья книга «Энгисики» посвящает много места описанию ритуала встречи наместника и расписывает подробно его сценарий, например: «один из камубэ кладет большой меч под стол для жертвоприношений и встает на колени… Наместник кланяется дважды и еще дважды, и дважды хлопает в ладоши. Затем проходит к столу для жертвоприношений и встает на колени. Камубэ берет меч и подносит ему. Они дважды хлопают в ладоши» и т. д. [Синтэн, с. 1097].

Когда куни-но мияцуко произносит добрословие богов Идзумо, подносимые богам дары, по «Энгисики» должны включать 68 яшмовых ожерелий (8 красных, 16 белых, 44 синих), меч, украшенный золотом и серебром, зеркало, ткани, чалую лошадь с белыми (?) глазами, двух белых лебедей, «чтобы посадить на карниз», 50 шкатулок с жертвенной едой. После произнесения ритуального текста наместник возвращается в Идзумо, где снова проходит обряд воздержания и очищения в течение года. Как сказано в «Энгисики», в это время он не должен разбирать дела о тяжких проступках, но если наступает время перераспределения рисовых наделов (хандэн), что со времен реформ Тайка производилось каждые шесть лет, то он обязан прервать прохождение своего табуационного срока. По истечении года наместник под водительством губернатора Идзумо в сопровождении священнослужителей разного ранга снова отправляются во дворец, и там он снова читает тот же текст. Добрословие исполняется на рассвете, число присутствующих не регламентируется. По мнению Норинага, оба раза подносятся дары и исполняется ёгото, хотя указания «Энгисики» не предусматривают вторичного подношения по тому же списку.

В мифологических сводах упоминание об этом ритуале отсутствует, но на основании текстовых данных многие исследователи соглашаются, что данное ёгото — из числа самых древних в памятнике.

Мифологические слои в тексте представляют как мифы, связанные с пантеоном Ямато, так и мифы Идзумо, и в ряде случаев (см. далее в комм.) оба комплекса входят в противоречие друг с другом. Как полагает Цугита, к моменту оформления имперского ритуала политическое подчинение Идзумо центральным властям было уже полным и окончательным, культурная и экономическая автономия Идзумо была далеким прошлым, а местный комплекс мифов все же оставался достоянием тысяч жителей провинции. Поэтому в столице почли за благо разрешить представителям Идзумо излагать при дворе собственную версию одного из центральных мифологических сюжетов эпохи богов — миф о переустройстве земли.

Что касается сращения мифологических комплексов, то, например, в одной из версий «Нихон сёки» приводится такой эпизод: «Тогда Такамимусубино микото повелел Оомоно-нуси-но ками — если ты выберешь в жены кого-нибудь из земных божеств, я буду считать, что сердце у тебя непокорное. Я даю тебе в жены мою дочь Михоцухимэ. Восемью десятками множеств богов управляй и всегда божественного внука оберегай и служи ему. И тогда [Оомоно-нуси] на землю спустился. И Таокихоохи-но ками, отдаленному предку рода имибэ в стране Кии, назначил изготовлять зонтики каса, богу Амэ-но махитоцу-но ками — железо ковать (примечательно, что японский Гефест тоже одноглазый — махитоцу. — Л.Е.), Амэ-но хиваси-но ками — изготовлять бумазею, Кусиакарутама-но ками — шлифовать яшму. С тех пор пошел обычай чествовать этих богов с помощью Футодама-но микото, на слабые плечи служек дары толстыми шнурами привязав. А бог Амэ-но коянэ, который ведает истоками священных действ, занимается действом гадания грузного» [Синтэн, с. 229].

200

Есть многих дней восемь десятков, но сегодня… — Вероятно, из ряда дней выбирался один, соответственно гадательным ритуалам, проведенным палатой Дзингикан.

201

О коем молвят с трепетом — какэмаку мо касикоки, нередко встречающееся клише. Например, в «Манъёсю», № 199; Какэмаку мо ююсики камо ивамаку мо ая-ни касикоки. В сэммё этот оборот участвует в наименовании императорского титула.

202

Бог явленный — акицуками: бог, имеющийся в яви, в окружающей действительности. Изначально этот титул относился к Ниниги-но микото, божественному внуку, затем к правящему императору. Филиппи и Бок понимают это выражение как «воплощенный бог», думается, однако, что такая трактовка вносит элемент христианской концепции воплощения и вочеловечивания. Это слово встречается в «Манъёсю», «Нихон сёки», в разных свитках. «Сёку нихонги», особенно часто в сэммё. Скорее все же, акицуками, «явленные боги» — антоним понятия «сокрытые боги». Многие божества начала творения, хотя и являлись в мир, но «тела их были сокрыты», или «они скрывали свои тела» (ми-о какуситамаи-ки). В отличие от этих богов Ниниги и последующие императоры — божества, явившие свои тела. Пример земного бога, сокрывшегося от глаз, — Оокунинуси, передавший страну божественному внуку, по «Кодзики», «сокрывается на восьми десятках изгибов дорог, что меньше одной сотни» [НКБТ, с. 123].

203

…начиная с двух богов-столпов, кои в земле Идзумо в глуби пребывают, за зеленой оградой горной… — По-видимому, это клише накладывается на мифологический сюжет, изложенный в «Идзумо-фудоки»: «Великий бог Оонамоти, создавший Поднебесную, усмирив восемь земель в Коси, возвратился домой и по прибытии на гору Нагаэ изрек: „…Страну, которую я создал и которой владею и управляю, я хочу передать тебе, потомку богов. Спокойно владей и управляй ею века. Только страну Идзумо, страну, где я нахожусь, откуда поднимаются, клубясь, восьмиярусные облака, окружу я зелеными горами наподобие изгороди, поставлю в ней свою тама и оставлю себе а буду охранять“» [Идзумо Фудоки, с. 22].

204

Кусимикэно-но микото, великий бог Кумано, предок царственный, Идзанаки дитя, солнечная зеница ока его — Это божество, согласно Норинага, иное имя бога Сусаноо, далекого предка Оонамоти-(Оонамути-, Оокунинуси-)-но ками, т. е. Сусаноо почитается в Великом храме Кумано. Как уже говорилось, Сусаноо (Такэхая сусаноо-но микото) рожден Идзанаки во время ритуала очищения после посещения страны Ёми, когда Идзанаки омывал свой нос.