— Не будет ли слишком большой дерзостью с моей стороны предположить, что перерыв в наших посещениях гнезда Филина может дать нам какие-то преимущества? — добавил мрачный Травобой. — Позволю себе заметить, что данное предложение предоставит нам — всем тем, кто, как вы, несомненно, согласитесь, уже продемонстрировал свою непреклонную волю и готовность к великим свершениям,— возможность предаться заслуженному отдыху. Должен оговориться, что я вовсе не настаиваю на данном предложении. Возможно, мы поступим разумнее, если решим вопрос голосованием.
— Спасибо, товарищ, — ответил Лопух, чувствуя огромное облегчение от того, что бунт принял именно такую форму, с которой ему легче всего было справиться. — Однако, прежде чем мы приступим, я позволю себе напомнить, что любое предложение, получившее соответствующее подтверждение в результате должным образом оговоренных процедур, приобретает решающее значение для всей нашей политики. И поскольку предложение не ходить к Филину содержит в себе фунда-. ментальную переоценку основополагающих целей нашей стратегии, оно требует проведения полноценного собрания с подобающим кворумом. Так значит, ты настаиваешь, чтобы в ближайшем будущем мы провели такую конференцию и включили твой вопрос в повестку?
Травобой огляделся по сторонам. Остальные продолжали упорно смотреть в землю.
— Нет, нет, Предводитель, я не настаиваю! — рассмеялся он деревянным смехом. — Я просто подумал, что так, возможно, будет лучше, и выдвинул это предложение, руководствуясь исключительно интересами большинства. Но разумеется, если вы считаете иначе…
Он не договорил и тоже потупил взгляд. Лопух выдержал длительную и весьма красноречивую паузу.
— Итак, уважаемые делегаты, поскольку, как я понимаю, никто больше не возражает, давайте приступим к выполнению нашей миссии, — сказал он наконец и первым поскакал в тоннель.
Погода стала еще хуже, и Травобой был, скорее всего, прав, когда предлагал никуда не ходить. В прошлые года активность Общества Сопричастных Попечителей Леса обычно шла на убыль по мере того, как дни становились все короче, ночи — длиннее, а всякая жизнь в лесу замирала. Вынужденные проводить в своих норах большую часть времени, кролики в основном спали, рассказывали друг другу всякие истории и — самое главное — планировали будущие мероприятия и тактические ходы, которые должны были привести к победному концу их непрестанную и самоотверженную борьбу за более высокое качество лесной жизни. Однако это продиктованное природой расписание неожиданно было нарушено выступлением молодых кроликов-активистов.
Всю весну и все лето они нарушали мирное течение регулярных собраний, устраивая бессмысленные диспуты и прения, так что в конце концов положение стало настолько критическим, что Лопух и его сторонники поняли: надо действовать решительно и быстро.
Для обсуждения проблемы была тайно созвана рабочая конференция. Впоследствии Лопуху часто казалось, что до конца жизни он не забудет ужас, охвативший слушателей, когда, открывая конференцию, он со всей откровенностью сказал:
— Товарищи! Чтобы восстановить порядок на наших собраниях, нам необходимо привлечь на свою сторону какое-нибудь существо, которое обладало бы авторитетом, чрезвычайной решимостью и способно было воплощать в жизнь самые жесткие решения. Я предлагаю завербовать в наши ряды именно такого нового сторонника.
— То есть мы должны будем позвать какого-нибудь хищника? — переспросила с глупой улыбкой Кувшинка. Эта молодая крольчиха с длинной и узкой мордой сумела завоевать определенный авторитет среди молодняка благодаря своим внушительным размерам, во-первых, широко декларируемому феминизму, во-вторых, и поддержке Фронта Освобождения Червей, в-третьих.
Услышав ее слова, все остальные кролики улыбнулись. Сама идея казалась им абсурдной.
— Совершенно верно, — как мог, спокойно ответил ей Лопух.— И у меня уже есть одна кандидатура.
Это заявление мгновенно погасило все улыбки.
— Чтобы в наших рядах оказался хищник — мерзкий пожиратель мяса и убийца невинных? Да никогда! — вскричала Кувшинка. — Нет, мы не будем этого даже обсуждать!
Когда на поляне стало потише, кто-то, сохранивший толику здравого смысла» крикнул из задних рядов:
— Кого ты имеешь в виду?
— Филина Филли, — ответил Лопух, и пожар возмущения забушевал с новой силой.
В тот раз Лопуху пришлось использовать все средства из своего политического арсенала, чтобы взять своих оппонентов на измор и заставить их сдаться. Время от времени, разжигая улегшиеся было страсти какой-нибудь ловкой репликой и умело управляя дискуссией, он добивался того, что кролики предлагали альтернативную кандидатуру и сами же ее отвергали.
— Ты готов признать, что твое предложение означает нарушение наших главных принципов? — снова и снова атаковала его Кувшинка.
— Временное нарушение, — парировал Лопух.
— И что твое предложение направлено на достижение сиюминутной выгоды?
— Пожалуй, если ты так ставишь вопрос.
— И что все это, в конечном итоге, предательство и профанация?
— Возможно.
— Ну что ж, в общем-то это достаточно скверно. Не то чтобы у меня было предложение получше, но не в этом дело…
И это было только начало. Пришлось провести несколько тайных конференций, пообещать кое-какие преимущества влиятельному лобби насекомых, организовать закулисные консультации с лидерами фракций и проявить завидную политическую осмотрительность и способности к лавированию между интересами противоборствующих группировок и объединений, прежде чем Лопуху удалось изменить настроение большинства, не потеряв поддержки твердых сторонников жесткого курса, с самого начала признававших необходимость радикальных — пусть даже непопулярных — мер. И все же для нанесения сокрушительного финального удара Лопуху пришлось прибегнуть к своему главному оружию, а именно — к помощи своего прадедушки, старого кролика по имени Дедушка Длинноух, с которым он предварительно провентилировал этот вопрос. Несмотря на свой невероятный по кроличьим меркам возраст, патриарх все еще пользовался огромным авторитетом. Когда он ненадолго появился перед участниками рабочего совещания и с хрипом и одышкой заявил, что поддерживает план Лопуха, оппозиция сей же секунд сдалась и собрание утвердило состав специальной делегации, уполномочив ее вести переговоры с Филином.
— Лично я остаюсь верной моим принципам и потому не буду принимать в этой авантюре никакого участия! — заявила Кувшинка, но Лопух, втайне поздравив себя с неслыханной удачей, лишь лучезарно ей улыбнулся.
Прыгая вокруг входа в нору и ежась от ударов ледяного ветра, Лопух утешался тем, что сегодня, по крайней мере, делегация будет действовать куда целеустремленней обычного. В иные, более погожие деньки кролики то и дело останавливались по дороге, чтобы поболтать со знакомыми или полюбоваться пейзажем, и он не мог осуждать их за это. На смену пронизывающим холодным ветрам, которыми обычно заканчивалось лето, неожиданно пришла тихая и ясная погода, и листья продолжали украшать собой неподвижные ветви ильмов и буков. Ночные заморозки раскрасили их ли-монно-желтым, соломенно-желтым, кроном, оранжевым, красным, киноварью, темно-малиновым, алым, пурпуровым, марсом, индиговым, сырой сиеной, жженой охрой и умброй, и кролики исчерпали весь свой словарный запас (раздел, посвященный краскам), стараясь описать друг другу всю красоту палитры, которой пользовалась природа, создавая это великолепие. Весь лес купался в прозрачном воздухе и ярком свете умеренно теплых дней. Обильные росы сгибали травинки и сверкали в ажурных паутинах, которые приводили чувствительных кроликов в неподдельный восторг. Сырой, туманный воздух был напоен запахами перегноя и прелых листьев, и обитатели леса сняли обильный урожай грибов, которые дружно полезли из-под земли. Ягоды ежевики стали мягкими и терпкими; желуди, лещина и буковые орешки дождем сыпались с ветвей, крылатые семена кленов и