Из Строгино до Китай-города еду в окружении серых людей с лицами каннибалов времен блокады Ленинграда. Только не смотреть им в глаза! Только не в глаза! В плеере поет Ian Brown, сборник его хитов затерт до дыр, но мне все равно нравится. Это в моем характере: заслушать один и тот же альбом до тошноты, и потом не возвращаться к нему годами. Когда-то так было и с фильмами. «Святые из Бундока» я смотрела в свое время каждые выходные. Иногда два раза. Иногда подряд.
Я еду на встречу с Таней. Она младше меня на четыре года, но между нами пропасть в целое поколение. Я из голодных восьмидесятых, серого и убогого времени, когда нечего было есть и нечего было носить. Детство мое пришлось на унылые девяностые, и я до сих пор помню запах секонда, в котором мама покупала мне ношеные свитеры с мордами диснеевских персонажей, а я даже не знала тогда, кто такой Дисней, и что это за герои мультфильмов. Таня же посещает секонды ради прикола. Там можно найти необычные шмотки, можно купить винтаж, можно сочетать кардиган из 80-х с джинсами-скинни и нью-бэлансами, и пойти во всем этом великолепии тусоваться на Красный Октябрь. Ее не тошнит от запаха секонда. А меня тошнит. Вот такая между нами разница. Таня ищет себя, посещает мастер-классы и на досуге медитирует или смотрит мотивирующие видео на сайте TED. Недавно она увлеклась бегом, а ее инстаграм пестрит фотками «с претензией», вроде черного пса на белом снегу, с применением фильтра X Pro II. Ее подруги встречаются с иностранцами и ходят по ресторанам и барам, которые попадают в обзоры «Новые заведения месяца». Все они, естественно, занимаются чем-то творческим, пьют красное вино или розе, увлекаются позитивной философией и периодически впадают в депрессию от невозможности приткнуть куда-либо собственную гениальность. Родители спонсируют их безмятежный образ жизни, а в долгосрочных планах у Тани и ее подруг - переезд в Америку или в Испанию. Может показаться, что я их ненавижу или презираю. Или возникнет вопрос, какого хрена общаться, если мне настолько претит ее личность? Да в том-то и дело, что я ее не презираю. Я как та пущенная стрела, и нет зла в моем сердце. У меня есть какой-то нездоровый интерес к этому «маменькиному поколению». Они для меня как инопланетяне, люди из другого мира, из другой Галактики. Я общаюсь с Таней, и каждый раз она способна удивить меня чем-то. А по нашей жизни это уже не мало. Я чувствую себя Жак-Ивом Кусто, опускающимся на глубину неизвестности, в самые недра потемок чужой души.
Таня ждет меня напротив кафешки. На ней черное пальто, черные джинсы и черные кожаные ботинки вроде армейских. Как всегда, она хочет есть, и у нее мало денег, но не может быть и речи, чтобы поесть, например, в «Теремке» или «Шоколаднице» - это не модно, не по-хипстерски. Да и Таня - вегетарианка, и лет восемь не ест мяса. Мы заходим внутрь, и я чувствую тошнотворный запах сои. Сейчас он вопьется в мою одежду и целый день будет таскаться за мной по всей Москве. Таня ставит свой кожаный рюкзак на стул и интересуется:
Ты чего-нибудь хочешь?Пивка бы, - мечтательно отвечаю я.Таня смеется. Она думает, что я шучу. А я-то не шучу.
Нет, тут я ничего не буду, да и тем более я только что поела отменных тефтелей, - заявляю я, и посетители за соседним столиком недобро косятся в мою сторону.Таня хмыкает и уходит к прилавку, чтобы заказать мерзкое соевое мясо со склизкой подливой цвета дерьма и желтым рисом. Я вообще не понимаю, как можно есть подобное, и от этого начинаю злиться. Вокруг меня сидят разнообразные странные личности вроде тетки с выбритыми висками и бедненьким жиденьким хвостиком серых волос. На ней длинная юбка в пол зеленого цвета, на юбке узор из оранжевых солнц. Тетка страдает лишним весом, не иначе сильно налегает на сою, ее лицо похоже на яичницу-глазунью, - простое и ничего не выражающее. Я ловлю себя на мысли, что уже три минуты наблюдаю, как она поглощает нечто серо-коричневое из одноразовой тарелки, и фантазирую, как было бы хорошо и приятно сейчас размазать эту жижу по ее дебелой роже.