День четвертый. Сарыштинские пороги
Самое живописное и самое опасное место на всем маршруте – это начало Сарыштинских порогов. Большой Инзер лоб в лов сталкивается с речкой Сарыштой, вместе они поворачивают на 90 градусов и несут с удвоенной скоростью беспечного туриста на торчащие из воды огромные валуны. Поэтому беспечные туристы обычно в устье Сарышты делают стоянку, выкладывают из камней печь для походной бани, как следует намываются, стирают тренировочные штаны и только после этого направляют свои суденышки в грохочущие буруны порогов. В книжке туриста Марушина написано, что пороги эти второй категории, некоторые профессионалы называют их всего лишь безкатегорийными шверами, мы же единогласно, а потому объективно, решили меньше чем на четвертую категорию их не оценивать.
Капитан нашего корабля ловко отгреб от огромного камня, тут же мы налетели на другой и сломали весло о третий. На четвертый камень нас вынесло могучей волной, и мы оказались в каком-то смысле на суше. Капитан крепко высказался по поводу команды, которая никуда не смотрит, команды выразила вотум недоверия паникующей администрации. Общими усилиями мы спихнули наш пароход на воду, чтобы через десять метров опять повиснуть над водой. Так мы и плыли километров пять, хотя, кажется, их было двести – не меньше. Голоса наши охрипли, лексика сократилась до трех морских терминов, вместо весел мы орудовали огромными шестами, и я никогда не мог предположить, что недоброжелательное отношение к камням может достичь в моей душе таких астрономических размеров. Словно в насмешку, из прибрежных кустов периодически шумно выскакивал выводок утят и шпарил по воде на своих ластах, как будто под ними была не бурлящая вода, а гаревая дорожка.
День пятый. Добыча
Но никакие пороги, шверы и перекаты не сравнятся с мелкими плесами, когда течения почти нет, а под днищем всего сантиметров десять прозрачной водицы, и так хочется, чтобы уровень ее был хотя бы на пару сантиметров выше, но он почему-то все падает и падает. И вот два туриста, ухватившись за веревки по бокам своей баржи, волокут ее по камням, смоченным водой. Хорошо, что наш хронометр бьет файв о клок, и необходимо делать привал, чтобы заварить крепкий восстанавливающий силы зеленый чай.
Сначала бивак в окружении густой высокой травы нам понравился, но тучи огромных разъяренных комаров тут же изменили наше мнение. Поджигаем разрекламированные спирали "Раптор", противный дым режет глаза, раздражает носоглотку, но на комаров не воздействует никак, они даже не уворачиваются от этих хваленых дымовых шашек. Проводим экстренное собрание коллектива и выносим: рано поутру снимаемся с якоря.
Рано утром наша надувная лодка сдулась как первомайский воздушный шарик после изнурительной демонстрации. Новенькая пила, которой мы еще не распилили ни одного бревнышка, впилась своими огромными зубьями в нежный бок нашей лодки. Выразительно смотрим в глаза друг другу – расхлябанный, безалаберный и безответственный виновный не сознался в содеянном. Начинаем ремонтные работы и выясняется, что лодка наша сделана из какого-то особого материала, который нужно нагреть до ста градусов, нанести клей, прижать и выдерживать 48 часов под прессом. Вместо пресса на заплатку сел Вова. Чтобы скоротать время забрасываю на мелководье сеть и жду дичь. Жгучее солнце прогнало комаров в тень, и на смену им прилетели слепни. И чем невыносимее становился зной, тем крупнее оказывались эти кровососущие монстры. Скоро в воздухе появились экземпляры, на которых размашистый удар ладонью почти не действовал, они небрежно расправляли свои крылья и летели к следующей жертве.
Хорошо, что в дикой природе все уравновешено – безнадежно, а оттого безрадостно тащу сеть. Вдруг огромная белая рыбина запуталась в самом конце снасти. И сразу все приобретает смысл, инстинкт охотника-рыболова впрыскивает адреналин в кровь, хочется в кого-нибудь стрельнуть отравленной стрелой или хотя бы снять скальп.
Посовещавшись, ласково назвали рыбину голавлем, почистили, распластали на углях и запекли. На какое-то время мы забыли про слепней, комаров и прочие неприятности, а, закончив трапезу, решили, что заплатка приклеилась уже намертво.
День шестой. Пещера Максимовича
Лодка предательски спускает, подкачиваем ее на ходу, но воздух уходит быстрее, чем мы его подкачиваем. Через час баллоны с моей стороны из упругого состояния превращаются в нечто бесформенное и желеобразное.