По им же самим сложенным легендам, Моргенштерн служил в Чечне, неоднократно бывал в заварушках, имеет контузии, ранения и даже медали. Раньше этими рассказами он возле магазинов и промышлял. Ветерана жалели, слушали, кивали, на водку подкидывали. А настоящий он или нет – да пофиг. Уж больно велико горе по всей стране… Но времена изменились, будто и не было всего этого вовсе. А если и было, то не с нами.
– О, Прохер! Ты где прохеривался? – Моргенштерн распростёр объятия навстречу пребывающей бутылке водки.
– Кха-кха, – оживлённо заметил Трухлявый.
– О, Проша явился! – томно заметила Семицветик.
– Какой он тебе Проша? – злобно рявкнул Моргенштерн.
Штырь без напоминания поднялся со своего места и хлёстко ударил Семицветик в грудь. Та закашлялась, согнулась, присела. Дело такое, привычное.
– Нормально всё, – прохрипел Прохор. – В больнице был. От ковида лечился.
– А он что, взаправду существует? – удивилась Семицветик. Штырь беззвучно зарядил ей в грудь ещё раз. Та снова надломилась, присела.
– Да, выходит, существует, – резюмировал Прохор, выставляя бутылку на фанерный ящик, служивший столом.
– Кха-кха, – подтвердил Трухлявый.
Выпили. Моргенштерн затянул свою лидерскую волынку.
– Коронавирус – это самое настоящее биологическое оружие. Слышали про «золотой миллиард»? Так вот, китайцы пошли по этому пути. А поскольку их уже – миллиард с лишним, поэтому решили с себя начать и своих, наименее благонадежных, сперва тоже покромсать. Так они подозрение от себя отводят. Мол, мы же тоже пострадали. А теперь китайцы за остальной мир взялись, в том числе и за нас, – теория заговора у Моргенштерна выходила и занятная, и стройная. Прохор мысленно соглашался с каждым словом, только чувствовал себя не в своей тарелке. Всё как будто раньше, до болезни, но что-то не так. И это нахлынувшее ощущение не ушло и после второй рюмки, и после третьей.
– Но наши, конечно же, используют всю эту заварушку в своих целях, – продолжил Моргенштерн. – Наши же веками перед тем, как с мировым злом начать бороться, сперва внутри себя сражаются. Со своими же. И в этот раз так будет. Раз схема рабочая, зачем её менять? Ни к чему. Кровавую баню устроят, да похлеще, чем при Сталине. Всех – в замес, всех – в общий котёл. И здоровых, и хворых. И добрых, и злых. И женщин, и детей. Всех, без разбора! Им-то что по большому счёту надо? Чтобы солдат много было, безвольных, тупых, исполнительных. Чтобы на бойню с развесёлой песней шли. А если и нет войны, чтобы детальки на заводах без устали штамповали за сущие копейки. А где их сейчас взять, солдат-то? Из тех, кто от армии бегает? Да у нас даже у тех, кто не бегает, у каждого второго указательный палец кривой, к курку у Калашникова подобраться не может без посторонней помощи. Поэтому исход будет простой и единственно возможный. Расчеловечат нас. Вот увидите. Превратят нас в безвольное человеческое ГМО. И вышки пять-джи будут играть здесь ключевую роль. Прохер, что с тобой?
Прохор сидел сам не свой, только не пламенные речи Моргенштерна были тому виной:
– Да сам не знаю, что. Не берёт.
– Что не берёт? – проморгался Моргенштерн.
– Водка не берёт. Совсем.
– Кха-кха, – заметил Трухлявый.
– А тебя чем там лечили-то? В больничке? – укоризненно, с вызовом посмотрел Моргенштерн.
– Да откуда мне знать, я вообще без сознания был, – пожал плечами Прохор.
– То-то и оно! – Моргенштерн поднял указательный палец вверх. – Похоже, началось! А надо было, Прохер, смотреть, что они тебе там вкалывают. Чем пичкают. Глядеть в оба, составы изучать, из чего сделано. То, что ты к водке охладел – их рук дело. И это – только начало. А завтра утром, без пятнадцати десять, будешь уже стоять перед офисом на Ленина, 26.
– Зачем это, стоять? – удивился Прохор.
– Как зачем? В партию вступать! В распрекрасную партию! Исключительно добровольно, по собственной инициативе, – торжествующе разъяснил Моргенштерн.
Прохор вскочил. Схватил бутылку с остатками водки на донышке, затряс ею в окружающем пространстве.
– Да это не в больнице дело! Это всё из-за водки! Недаром же они стеллажи переставили. Запутать хотят! А сами палёнкой втихаря торгуют да таким простодырым, как я, подсовывают. Думают, я не замечу! Нормально!
И Прохор вместе с бутылкой устремился из уютной возлетрубной темени обратно в город, подсвеченный тысячами разноцветных лампочек.
***
– Надень маску! – рявкнул неприветливый Колюн.
– Соси смазку! – дерзко ответил Прохор, размахивая дёрганными суставами, ворвался в магазин. Но побежал не к стеллажу, а прямиком к кассам.