Вместе с тремя летчиками моей эскадрильи я иду на правом фланге группы. Мы должны прикрывать основное ядро группы. В молочно-белом небе проплывают слоистые облака, редеющие по мере того, как мы приближаемся к морю. Уже 10 минут как мы в полете. Вдали виднеется залив Фриш-гаф, Пиллау и аэродром. "Мельдерсы" уже здесь, точно прибыли на свидание. Группами по два самолета они громоздятся друг над другом и заполняют небо на всех высотах - гибкая тактика, которая для них наиболее выгодна.
Я в паре с капитаном Шаррасом отделяюсь от отряда и устремляюсь вниз на Пиллау. Легкое покачивание крыльями самолета командира полка - сигнал к атаке. В эфире беспрерывно слышится:
"Achtung! Franzosen!"{26}
Почти в отвесном пике, чтобы достигнуть скорости 600 километров в час, мы устремляемся к земле, на пару "фокке-вульфов", летящих перпендикулярно линии нашего полета, но значительно ниже. Все внимание на прицел! Вперед! Немного удачи, точности, и мы причиним им большую неприятность.
Но "фокке-вульфы" поняли наш маневр. Они начинают разворот, переворачиваются на спину и стремительно пикируют к своему аэродрому, используя всю мощность моторов. Они хотят увлечь нас за собой, чтобы подставить под смертоносный огонь своей зенитной артиллерии. Мое положение не из лучших: в головокружительном пикировании я очутился ближе всех к земле. С рекордной быстротой я приближаюсь к одному из "фокке-вульфов", отчетливо различая черные кресты на крыльях. Ну, пора!.. Легкий нажим на педаль управления. Силуэт самолета растет, вырисовывается все четче в рамке прицела. И вот уже мои трассирующие пули настигают его, отдирая куски металла от корпуса. Сероватый дымок скользит вдоль фюзеляжа. Но истребитель продолжает пикировать. Вдруг я вижу, что оказался один в небе над аэродромом, всего в нескольким сотнях метрах от моря. Чувствую, как зенитная артиллерия концентрирует огонь на моем "яке". Огненные шары разнообразных оттенков и багровые полосы окружают меня. Немецкие трассирующие пули смешиваются с моими и выписывают в небе причудливые узоры. В наушниках слышится знакомое потрескивание.
- Внимание! Перестроение на высоте 3000. Направление - Хайлигенбайль, - сообщает "Финозеро" (позывной командира полка).
Наше звено рассыпалось, вернее испарилось, и я остался сейчас совсем один во враждебном мне небе, на высоте 500 метров от земли, окруженный черными облачками разрывов, похожих на барашков с вьющейся шерстью.
С большим трудом мне удается набрать высоту. Держу курс на восток, чтобы не опоздать на соединение с группой в указанном командиром месте. Я иду зигзагами, чтобы избавиться от возможного преследования. Налево и выше моего "яка" "на 10 часов" меня поджидают два "фокке-вульфа". "На 4 часа" пролетают два Мессершмитта-109. Я устремляюсь на огромной скорости к земле, закрытой облаками. Мне уже кажется, что я сумею выйти невредимым из этой переделки, как вдруг яркая вспышка ослепляет меня. Мою машину словно свела судорога. Появился дым. Пол кабины точно провалился. Под ногами я вижу море и языки пламени, которые, кажется, вот-вот начнут лизать мои сапоги. Понимаю, что меня подбили. Какой-то "фокке-вульф", выйдя из облаков надо мной, пристроился в хвост моему "яку" и выпустил в упор несколько очередей. Снаряды разорвались в хвосте машины и под нею. Это пока все, что я успеваю осознать.
И пока я пытаюсь более отчетливо представить себе случившееся, вдруг второй взрыв потрясает самолет. Мой "як" встает на дыбы! Управление нарушено. Я ни-. чего больше не могу сделать. Он сваливается на левое крыло, переворачивается на спину и входит в первый виток штопора, который не оставляет никаких шансов на спасение. Машина горит. Она падает в море, как пылающая и дымящаяся головня.
Почти механически, точно в бреду, я открываю фонарь кабины, который сразу же срывает воздушным потоком, отстегиваю привязные ремни и нечеловеческим усилием поднимаюсь с сиденья. Витки штопора все чаще и чаще, пламя бушует все сильнее и сильнее. 'На какое-то мгновение вижу вздымающееся подо мной море. Я закрываю глаза, напрягаю мускулы, и меня сразу охватывает чувство покоя и тишины. На какое-то мгновение к горлу подступает тошнота, настолько резко я рванул кольцо парашюта. И вот я уже болтаюсь в воздухе. Но в каком нелепом положении! Одна нога запуталась в стропах парашюта, и я опускаюсь почти вниз головой. По-видимому, парашют раскрылся неудачно, и купол надо мной наполовину смят. После отчаянных усилий мне удается наконец принять почти нормальное положение. Некоторое время я ощущаю на себе сильный леденящий ветер, а потом стремительно погружаюсь в серо-зеленый, вязкий, обволакивающий тело мир... Ощущение пронизывающего холода, удушья, томительного страха перед небытием! Ни неба, ни воздуха. Я задыхаюсь, почти теряю сознание, на глубине шести метров в заливе Фриш-гаф, который не более двух недель как освободился ото льда.
Мозг сверлит мысль: спастись, спастись любой ценой. Взывая к моему доброму прошлому - спортивной закалке, я неистово работаю руками и ногами и скоро оказываюсь на поверхности воды. Жадно глотаю, воздух. Мне легче. Кошмарный круговорот мыслей и воспоминаний постепенно останавливается в моем сознании. Теперь прежде всего необходимо избавиться от лямок и строп парашюта, лишнего снаряжения и как можно быстрее отплыть от этого огромного белого савана, который стесняет мои движения и тянет за собой в морскую пучину. Чувствую легкие покалывания в правой ноге. Наверное, несколько мелких осколков застряли в ступне. Болит бедро. Во время падения в воду я потерял один сапог, другой тащит меня на дно, как тяжелый башмак водолаза. Несмотря на потрясение, мои движения становятся все более осмысленными. Я понимаю, что купол моего парашюта, плавающий на поверхности залива, представляет отличную мишень для немцев. Кое-как я делаю первые взмахи, чтобы отплыть в сторону, а в это время в небе продолжают кружиться "мессеры". Они посылают в меня несколько пулеметных очередей. Впрочем, мы поступаем точно так же. Ничего не скажешь. Это - война.