— Господин капитан, — тихо сказал он, — вы в самом деле поедете один?
Лирон поднял на него пустые глаза. Такой взгляд, должно быть, бывает у человека под пыткой, когда палач уже настолько истерзал его, что душа расстается с телом.
— Да, один! — сказал он. — А почему я не могу этого сделать? У меня свои планы, Леметр, я уезжаю. — И он поник, безутешно вздохнув.--Мне страши®. понимаете, мне страшно..; Я дрожу каждый раз, когда лечу на задание… Я больше не могу.
Вдруг он встрепенулся, посмотрел на окружавшие его взволнованные лица и сказал, словно констатируя очевидный факт (так говорят: «идет дождь» или «нужно идти за земляникой»):
— Я больше не могу.
— Автобус ждет вас, — произнес Бенуа.
Лирон встал, медленно застегнул плащ, взял фуражку. С чемоданом в руке зашагал к двери. На пороге он обернулся. Его встретил чей-то взгляд, подобный взгляду античной Медузы, превращавшей людей в камни.
— До свидания! — нелрвко произнес он.
Никто не ответил ему. Даже Леметр. Это зрелище словно парализовало всех.
Неман — река длиной восемьсот пятьдесят километров, несущая свои воды через Россию, Польшу и Пруссию, впадающая в Балтийское море. Неман можно было бы назвать континентальной рекой. Воды его должны пройти длинный путь через разные страны, прежде чем достигнут моря, которое в свою очередь тоже нелегким путем соединяется со свободными водами океана.
В Тильзите, на пароме посреди Немана, Александр встретился с Наполеоном. Во время второй мировой войны Неман служил русским защитой после поражения под Танненбергом и исходным пунктом для последующих контратак; воевала ли Россия или вела мирные переговоры — Неман являлся ключевой позицией.
Нормандия — провинция на крайнем западе Европы. Она находится налротив Англии и Америки. Там сочные травы, тучные хлеба, плодовитый скот. Белокурые девушки, выращенные на свежем мясе, на молоке, сливках и сидре, собирают яблоки и разглядывают стоящие в атлантических портах огромные пароходы, которые уходят к Новому Свету.
Нет ничего общего между восточной рекой, медленно текущей вдоль пологих берегов, и этой упершейся в океан западной землей с ее прибрежными скалами и пляжами. И тем не менее эскадрилья, названная «Нормандией», сражалась за то, чтобы Неман стал свободной рекой.
Вода… Настоящее море! Деревянный мост, перекинутый с берега на берег, далеко-далеко, мост над самой водой, хрупкий и качающийся, словно сходни корабля, и по нему провозят тонны железа и стали. Вокруг, в воде, все было в движении, волновалось… бесконечная масса людей перебиралась через реку вплавь, передних торопили плывущие сзади, оружие переправлялось на руках людей, на плотах, на лодках, ненадежных, опрокидывающихся, качающихся на волнах… Армия шла на тот берег, на немецкий берег Немана, чтобы встать на нем твердой ногой.
Кастор неотступно следил за развертыванием операций и оценивал их размах. Если русские форсируют Неман, они сделают бросок вперед более чем на двести километров. Немецкий фронт в Белоруссии будет прорван, фрицы отступят к Литве и к Восточной Пруссии. Советская территория будет почти полностью освобождена.
В его ушах все еще стояли слова приказа командую» igero Первой воздушной армией, который им только что зачитали: «Товарищ солдат, перед тобой район, оскверненный и разграбленный немецкими фашистами. Он, ждет освобождения! Взгляни на многострадальную землю своей родины и на карту: сотни деревень стерты с лица земли. Их сожгли фашисты…»
Артиллерийские залпы стали глуше. Теперь пошли танки. Надежно защищенные броней, они двигались вперед, — как чудовищные насекомые, уничтожая все на своем пути гусеницами и огнем орудий. Раньше стреляли тысячи пушек и летели тысячи самолетов, а сейчас шли тысячи танков, а по сторонам дремучий лес стоял в почетном строю, пропуская лес металла, сотни тысяч людей!
Они шли в страну, пейзаж которой вызывал представление о пейзаже на луне. Земля была изрЫта бомбами, обожжена; люди шли, и в эти часы все они походили друг на друга. Будь они из Киева или из Казани, из Крыма или из Сибири, узбеки с узкими глазами, киргизы или москвичи — у всех было одно выражение глаз, одна усталость была отпечатана на их лицах, одна решимость укрепляла их силы. Перед этим гигантским бульдозером, перед этой камнедробилкой, принявшей размеры целой нации, катились на запад остатки вермахта.
Кастор наблюдал возвращение группы Флавье. Они прикрывали бомбардировщики, бомбившие немецкие укрепления на берегу реки. Затем им нужно было вернуться на базу, ведя бои по своему усмотрению — свободная охота. Свободе-то «старички» и не были рады… Это была свобода для Флавье показать им, чего он стоит. Хотя Кастор и оставался на земле, он был достаточно близок к летчикам, чтобы разделить их волнения. Чтобы вызвать к себе уважение, Флавье прибавит им заботы. Вдруг Кастор вспомнил, как в момент вылета Тарзан прыгнул в самолет Вильмона. Тот выгнал его оттуда — не грубо, но решительно.