– А если нет тебя, зачем ходишь громко? – С явным укором в голосе, обиженно проговорил Штык.
– За тем, что тебе пиздец, наркоша ушатанный. – Зарычал кто-то прямо сверху. Кажется, голос идёт из того бледно-розового пятна. Плавает пятно, влево, потом вправо и снова влево…
Чья-то рука ухватила Штыка за шиворот, его поволокли в зал. Сопротивляться не хотелось. Пусть тащат его куда хотят, эти необыкновенные говорящие пятна. Так хорошо! Душа поёт!
– Тоха, он обдолбанный в хлам.
Звук голоса пронёсся по океану разноцветных красок, сиреневыми волнами. Они пробивались вперёд, искажались, менялись, растекались ручейками – невероятно, просто невероятно красиво…
– Слышь чухло. – На него надвинулось почти красное пятно, из которого торчал длинный-предлинный сиреневый кусок чего-то влажного. Ух, по нему пополз большой сиреневый таракан, державший в каждой лапке по полному шприцу. Куда он их потащил? А ну назад!
Штык потянул руку к уступу стараясь поймать таракана, ворующего полные шприцы. Насекомое не поймал, пальцы сжали этот уступ, и Штык его дёрнул сильно, что бы выбить опору из-под лапок гадкого, вороватого насекомого. Кстати, получилось.
– Ай, бля! – Рыкнул кто-то и сиреневый уступ исчез. Таракан утратил опору, стал падать, отчаянно крича и дрыгая лапками…, это смотрелось так трагично, так ужасно…, никогда ещё Штык не понимал, насколько же всё-таки несправедлив и беспощаден этот мир! На глаза навернулись слёзы. Не только из-за этого несчастного таракана, таракашечки маленького, беззащитного всего – просто его кто-то бить в живот стал. Кажется даже ногами. Довольно сильно. – Падла! Урод вонючий! – И зачем орать, когда пинаешься? Вот весь кислород израсходовал впустую и бьёт как-то слабо…
– Тоха! Тоха убьёшь его нах! А ну прекрати!
– Извиняй Кремень. – Бить перестали, но красный туман с сизым уступом посередине никуда не исчез, поплыл по комнате. Может к форточке поплыл, что бы улететь в тёплые края?
– Штык? Тебя ведь так кличут? – Штык в ответ кивнул. Со лба сорвался кто-то маленький и, отчаянно крича, стал падать, падать, падать… – Эй, не спать! – По щеке ударили, больно-то как блин. – Очнулся? Вот и молодец. Кто Валана завалил? Ты тут был ведь по любому, кто его вальнул?
– Не знаю. – Максимально жалко проскулил Штык. – Дяденька, я правда не знаю. Принял я, немножечко, что бы раскумариться. А потом тут голоса, крики, я не знаю, правда.
– Пиздит. – Раздалось от форточки.
– Осади Тоха. – Человек – скорее всего. Впрочем, не факт. Это ведь мог быть и глюк. Но пока не ясно, лучше вести себя как с настоящим. Тем более что пропали трупы из ванной. Сами уйти они не могли, значит, кто-то убрал. Менты трупы убирать не стали бы, уже б его в браслеты заковали. Соседи – тем более, эти бы ментов вызвали. А кто станет убирать трупы? Только те, кто не хотят шумихи и собираются свершить правосудие самостоятельно…, главное случайно не признаться, что это он их, того. – Рассказывай, что тут происходило. Всё что помнишь. Постараешься, получишь это.
Перед глазами появилось белесое пятно. Качнулось и на мгновение к зрению вернулись чистота и резкость. Штык сглотнул так громко, что злой Тоха, хмыкнул недовольно.
– Гера, чистяк. Немного разбодяжишь, будет пресс. Договорись?
Ну а почему нет? Штык стал поспешно описывать ужасные события той страшной ночи, когда в квартирку ворвались две группы злых дядей и начали друг с другом спорить, а потом друг друга убивать. В процессе кто-то обшарил его карманы и извлёк оттуда все вещи покойных.
Пришлось срочно оправдываться, не прерывая целостности и реализма удивительно красочных фэнтезийных показаний.
– …а потом я обыскал тела. Ну, мне же тоже как-то жить надо, правильно? Вот я и…
– Не ссы. Убивать за это не будем, а вот с герой ты пролетаешь. Держи вот это.
– Но… – Уныло шмыгнув носом, Штык принял совсем крошечный пакетик порошка.
– Благодари, что не пришили, прям тут. Сиди в хате, что бы ни ногой из города. Можешь понадобиться и если не найдём сразу – пиздец тебе. Вкурил?
Штыку заверил незнакомцев, которых так и не смог разглядеть сквозь безбрежный туман сиреневой пустоты, что никому ни слова и никуда, ни ногой, ни даже мыслью.
Когда остался один, закрыл глаза и уже на границе сна, подумал, что пора валить и очень быстро. В квартире появляться больше нельзя. Они быстро сообразят, что он тут сказки напевал. А как сообразят, придут обратно. Завалишь этих, придут новые. Так что по любому только линять.
В городских подвалах тоже можно жить.