Они ходят по полю и поливают капусту — постоят, отдохнут и снова начинают поливать. Вот на дороге показался человек. Он идет медленно и степенно. В руке у него ветка черемухи. Когда он проходит мимо капустных грядок, Марта как раз стоит с ведром на бровке.
— Да никак это Биргер? — говорит Марта улыбаясь.
Ну, конечно же, он. Сегодня слишком хорошая погода, чтобы сидеть дома, стоишь целый день в пыли на фабрике, так поневоле на свежий воздух потянет. Брел себе наугад, слонялся туда-сюда и вдруг ненароком заметил, что кто-то возится в огороде, вот и свернул сюда.
— Приятная встреча, — отвечает Марта и уже собирается идти к ручью за водой, как Биргер берет ведро.
— Я принесу тебе воды, — говорит он.
— Стоит ли беспокоиться, такая работа не для заведующего складом.
— Ну, какой я заведующий, — с улыбкой отвечает Биргер.
Однако Марта говорит правду. С прошлого года он заведует складом на фабрике.
Марта берет шестилитровую бадью и спускается вместе с ним к ручью. Тут она ненароком упоминает о том, что Магнихильд приехала домой, для нее они взяли эту бадью.
Потом они возвращаются на поле к Эвену, но он не замечает их, пока они не подходят вплотную.
— Ты никак работника наняла, — говорит он.
— Да вот, повстречала ненароком человека на дороге, делать ему нечего, вот и прихватила его с собой.
Они поливают капусту и болтают о том, о сем, поговорят и снова за работу, потом снова говорить начинают, а сами украдкой поглядывают в сторону дома, все трое. Но Магнихильд так и не появляется.
«Она, поди, насчет кофе с печеньем хлопочет», — думает отец.
«Верно, прихорашивается», — думает Биргер.
«Когда ты только, Магнихильд, за ум возьмешься?» — думает мать.
А Магнихильд взялась за ум. Она накрыла на стол, сварила кофе, поставила печенье. И принарядиться не забыла.
А потом пошла на станцию и накупила разных журналов.
Ненароком.
Ангнар Мюкле
А теперь присяжные удаляются
— Да, господин судья! Признаю себя по этому делу виновным. Двоих я поколотил, и они обцарапались, когда я сбил их с ног. И раз уж во врачебном заключении значится, что третий попал в больницу и надолго оглох на одно ухо от моей затрещины, так сами можете понимать, что сомневаться мне насчет правильности заключения никак не приходится. И очень мне даже жалко, что я сделал из десятилетнего парнишки инвалида. Да будь то в моих силах, так я бы отправил его за мой счет лечиться к ушнику, авось слух и восстановился бы! Но, как вы знаете, доходы у меня не ахти какие, и навряд ли я сумею помочь ему таким образом.
А то, что я не считаю себя уголовно наказуемым, господни судья, так на это у меня есть свои причины. Я уже говорил о них и вам и своему защитнику, но готов все повторить перед господами присяжными. Ведь господа присяжные должны решать, являюсь ли я уголовно наказуемым. А еще я хочу сказать, что я не только не наказуемый, а вынужден сказать, что случись со мной то же самое, боюсь, что поступил бы опять так же.
Знаю, что чудно это слышать от человека, который находится под судом и только что узнал, что покалечил маленького мальчика. Поэтому я расскажу про свое дело, как оно было и как я его чувствую. Ведь дело-то идет о чувствах, господин судья, а я вовсе не уверен, что те, кто составлял уголовный кодекс в Норвегии, всегда ясно понимали, как трудно бывает, даже невозможно оставаться в своем уме, когда одолевают чувства. Я много передумал об этом за последний месяц, потому что раньше со мной ничего такого не бывало. И вот думаю я, что в любом законе должен быть параграф, по которому людей освобождали бы от наказания за непредумышленные действия, если чувства достигли точки кипения. А еще думаю, что должен бы иметься параграф, по которому возможные в таких случаях убытки несет общество в целом или, если хотите, налогоплательщики, ежели ни та, ни другая сторона не хотела, чтобы это произошло, но когда оно налетело, как неудержимая лавина.
А случилось это в нынешнем году, шестого мая. Я хорошо помню — ведь это был день рождения у моей старшей дочки. Мне надо было домой — забрать кабеля, которые я там оставил. Как вам известно, я шофер киностудии, а в тот день кой-кому надо было на Бишлет — снимать каких-то приехавших американцев. По дороге домой купил я коробку мороженого, ну, такого, какое в кондитерских продают, знаете, для гостей и все такое прочее. И хотел я его в погреб поставить. Такие коробки и без холодильника долго сохраняются.