- Она.
- Ну так ответьте.
Официантке было как минимум пятьдесят. Землистый оттенок ее кожи и тусклые, прилизанные волосы выдавали в ней человека, который вынужден работать ночами. Но в ее глазах светилась доброта, и Малдер внезапно понял, что считает эту женщину красивой. Он оставил ей десять долларов на чай, и она улыбнулась ему, прежде чем отойти подальше, чтобы он смог без лишних свидетелей ответить на звонок.
- Малдер.
Скалли сидела на краешке кровати в позе лотоса, ступнями отбивая по матрасу бешеный ритм. Ее волосы высохли и слегка вились. Она запахнула халат.
- Привет. – Его голос показался ей каким-то тяжелым, и она вмиг растеряла всю храбрость.
- Я тебя разбудила? Могу перезвонить попозже. – Скалли нервно обернула вокруг большого пальца ноги воображаемый телефонный провод.
- Нет, я не сплю. Я еще не дома.
- Вот как? И… где же ты? Потому что я тут подумала, Малдер… Вот что – ты должен вернуться сюда.
Малдер снова услышал в ее голосе те странные низкие нотки. Еще несколько секунд назад он надеялся, что она скажет это, когда позвонит, но растерялся, как только нужные слова прозвучали в реальности.
- Ты уверена? Скалли, думаю, то, что ты сказала… насчет того, что время неподходящее из-за… из-за последних новостей, - это верно, и ты совершенно права, и твои соображения… они верны, и…
Он мямлил и запинался и в отчаянии пнул ногой по стене.
- Я в баре.
- Ты что, пьян? К черту, неважно. Уверена, Малдер. Я все обдумала и хочу, чтобы ты был здесь.
Малдер про себя усмехнулся, представив, как именно она все «обдумала». Его нисколько не удивит, если у нее на столике обнаружится блокнот с графиками и таблицами.
- Я в соседнем квартале, Скалли. – Он снова встал, на этот раз уверенно, и официантка, завидев это, весело подмигнула ему. Он широко улыбнулся ей и поднял большой палец.
- Возвращайся.
И она повесила трубку.
***
Малдер вышел в темноту, засунув руки в карманы. Прохладный вечерний воздух помог прочистить голову и быстро вернул чувствам былую остроту. Опьянение постепенно развеивалось и сошло на «нет» к тому моменту, когда он торопливо вернулся к дому Скалли.
В два шага Малдер преодолел расстояние до ее двери, тихо насвистывая без всякой мелодии что-то неопределенное. Проведя рукой по рейке на стене, он легонько постучал в дверь и вошел.
- Скалли? – позвал Малдер.
Она стояла в гостиной, скрестив руки на груди. На ней был кремовый халат из тяжелой сатиновой ткани, тускло отсвечивающей в свете лампы. Ни обуви, ни макияжа, ни духов, ни свечей – она сознательно избегала декораций типичного соблазнения. Ей не хотелось каким-либо образом удешевить и обесценить этот момент.
Малдер, уставившись на нее, вновь почувствовал себя косноязычным семнадцатилетним подростком. Он молча стоял в проходе.
Скалли села на диван и подняла на него глаза.
- Хорошо, что ты пришел. Я чувствовала себя глупо, когда звонила тебе, но пожалела бы, если бы этого не сделала.
Малдер закрыл дверь. Осторожно уселся рядом, и внезапно понял, что ему абсолютно нечем занять руки. Он машинально взял толстую подушку, и положив себе на колени, принялся собирать шелковую бахрому в пучки по восемь ниток.
- Я тоже рад, что вернулся. Но ведь ты была права, Скалли. Нам предстоит работать вместе, а наша служба не… Я хочу сказать… Не знаю, как с этим быть.
Она небрежно пожала плечами.
- И я не знаю. Но знаю кое-что другое. Когда у меня был рак и мне сказали, что я скоро умру, я сожалела о миллионе вещей, которые никогда не делала. Я старалась прожить свою жизнь как можно более осторожно, но теперь понимаю, что чувствовала себя живой и свободной только тогда, когда рисковала. Я закрутила роман с женатым мужчиной и, когда он сказал, что бросит ради меня жену, всерьез обдумывала это. Но в конце концов ушла, потому что не смогла взять на себя ответственность за такой поступок, за такие обязательства. Я не хотела стать такой женщиной.
Скалли прижала пальцы к губам и глубоко вздохнула, прежде чем продолжить.
- Я не раз и не два спрашивала себя, что бы произошло, если бы мое решение было иным. Я сделала татуировку на спине, поддавшись безотчетному порыву, но в тот момент она стала символом – символом моего протеста, символом того, что я не согласна и дальше следовать по этому пути, но не знаю, как с него свернуть. Теперь я понимаю, что все это время была своим собственным врагом. Пора перестать отрицать то, что я действительно хочу, Малдер. Пора найти другой путь.
Скалли говорила спокойным, ровным голосом, но Малдер слышал, как из-под него пробиваются наружу глубоко скрытые эмоции. Он не сводил с нее глаз, даже когда она, закончив свой монолог, встала перед ним и взяла его большие ладони в свои изящные руки.
Скалли провела большим пальцем по его кисти, и он ощутил частое биение своего пульса под ее рукой. На сей раз он не почувствовал тревоги, только уверенность в том, что изменения в их жизни уже произошли и они устраивали их обоих.
Выпустив его руки из своих, Скалли развязала пояс халата и, поведя плечами, сбросила его на пол. Скользкая гладкая ткань в одно мгновение скользнула вниз, превратившись в сверкающее озерцо на полу. Кожа Скалли источала какой-то свежий, нежный запах, и Малдер снова подумал о море. Он не мог говорить, и они молча смотрели друг на друга.
- Пойдем, Малдер.
Поднявшись, он взял Скалли за руки, и она повела его по коридору.
Я просто хочу видеть тебя, когда тебе одиноко.
Я просто хочу поймать тебя, если смогу.
Я просто хочу быть там, когда
Утро взорвется светом.
Он будет сиять на твоем лице.
Я не могу сбежать,
Я буду любить тебя до самого конца.
Love You ‘Til The End, The Pogues
[подстрочник переводчика]
***
Рассвет раскрасил небо в великолепные оттенки оранжевого и фиолетового. Золотые лучи восходящего солнца падали на уже проснувшегося Фокса Малдера.
Он лежал на спине, согнув левое колено. Простыня сбилась у бедра, одна рука покоилась на животе, другая – под головой. Скалли спала на другой стороне кровати, отвернувшись от Малдера, и какое-то время он просто смотрел, как под простыней мягко поднимается и опускается ее спина. Ему хотелось провести пальцем по линии ее позвоночника, поцеловать ее в шею, но он сдержался. Пусть спит, сколько хочет.
Они почти не говорили после того, как вошли в ее спальню, и Малдер не знал, что Скалли скажет ему, когда проснется. Может быть, озвучит свои сожаления, но едва ли. Он вспомнил вчерашнюю ночь: Скалли наверху, ее ногти с приятным жжением вонзаются в его спину, когда она притягивает его к себе… Тихие вздохи, гладкая кожа, медовый вкус ее губ…
Вопреки его воле чуть слышный стон слетел с губ Малдера. Скалли пошевелилась, но не проснулась.
Он не строил планов, не гадал о будущем, но точно знал: теперь он всегда сможет закрыть глаза и увидеть ее такой.
Малдер встал и отправился в душ, двигаясь бесшумно и проворно, чтобы не разбудить Скалли. И понял, что впервые по-настоящему дал ей что-то. Что-то ценное.
Комментарий к Часть 3
(1) Отсылка к знаменитой сцене из романтической подростковой комедии «Скажи что-нибудь» (Say Anything, 1989), где аналогичные действия проделывает герой Джона Кьюсака. Речь идет о песне Питера Гэбриэла In Your Eyes.