– Виктория. Вик. Только отец зовет меня Проказницей. Он так шутит. Как ты узнала, что это мое прозвище, а не имя? И что ты имела в виду, когда говорила, что ожидала меня? Как ты могла ждать меня? Десять минут назад я даже не знала, что увижу тебя.
– Верно. Это я объясню. Но с-с-сначала позволь мне остановить твое кровотечение, и тогда мы перейдем к вопросам и ответам.
– Мне кажется, что вопросы важнее, чем мое колено, – сказала Вик.
Она помолчала, а затем с чувством непривычной робости сказала:
– Я кое-кого испугала своим мостом. Хорошего старого парня в моем городе. Боюсь, что я реально испортила ему жизнь.
Мэгги с усмешкой взглянула на нее. Ее глаза ярко блестели во тьме высоких полок. Осмотрев свою гостью, она тихо произнесла:
– Извини, что выскажу свое мнение. Я усомнилась в твоем прозвище.
Уголки ее рта приподнялись, изображая небольшую улыбку.
– Если ты кого-то расстроила, то ведь не нарочно. И я сомневаюсь, что ты причинила какой-то длительный ущерб. Мозги у людей довольно гибкие. Немного пошумят и успокоятся. Пойдем. Пластырь и чай. И ответы на твои вопросы. Это прямо здесь.
Они вышли из лабиринта полок в прохладное открытое пространство – некое подобие обшарпанного офиса. Это был кабинет детектива в старом фильме, подумала Вик, а не офис библиотекаши с кольцом в пупке. Помещение имело пять важных предметов, необходимых для обители детектива: темно-серый стол, просроченный календарь с красотками, вешалку для плащей, раковину с ржавыми пятнами и коротконосый револьвер 38-го калибра, прижимавший какие-то документы. Еще здесь был большой аквариум, заполнявший пятифутовую выемку в одной из стен.
Мэгги сняла серую шляпу и швырнула ее на вешалку. В сиянии лампы, освещавшей аквариум, ее пурпурные волосы засияли, как тысячи неоновых нитей. Пока она наполняла водой электрический чайник, Вик подошла к столу и осмотрела револьвер, который оказался пресс-папье с потертой надписью на гладкой рукоятке: СОБСТВЕННОСТЬ А. ЧЕХОВА.
Мэгги вернулась с пластырем и жестом попросила Вик сесть на краю стола. Та сделала, как ей было сказано, и поместила ногу на изношенный деревянный стул. Когда она согнула ее, жалящая боль в колене снова вышла в сознании на первый план. Вместе с ней возникла глубокая отвратительная пульсация в левом глазном яблоке. Казалось, что глаз поместили между стальными зубьями какого-то хирургического инструмента и с силой сжали. Она потерла его ладонью.
Мэгги обработала колено Вик мокрой ватой и убрала грязь с царапин. Дым от ее сигареты был сладким и приятным. Она протерла ногу Проказницы механическим маслом.
Вик бросила оценивающий взгляд на большой аквариум, который был встроен в стену. Емкость размером с гроб. Один золотистый карп, с длинными усами, придававшими ему мудрый вид, вяло плавал в воде. Она посмотрела второй раз и, наконец, разобрала то, что лежало на дне: не горку камней, а опрокинутые костяшки «Скраббла», целые сотни, но только с четырьмя аналогичными буквами: РЫБА.
Через дрожащее зеленоватое искажение стекол она видела то, что происходило с другой стороны. Там располагалась застеленная коврами детская библиотека. Около дюжины ребят с матерями собрались полукругом вокруг женщины в аккуратной твидовой юбке. Та сидела в кресле, которое было слишком маленьким для нее. Она держала книгу таким образом, чтобы маленькие дети могли видеть картинки. Женщина читала им, хотя Вик не слышала ее через каменную стену и булькание воздуха в аквариуме.
– Ты попала сюда в час историй, – сказала Мэгги. – Час ис-с-сторий – это лучшее время дня. Единственный час, который я стараюсь не пропускать.
– Мне нравится твой аквариум.
– Пока вычистишь, три пота сойдет, – сказала Мэгги.
Вик сжала губы, чтобы не рассмеяться. Мэгги усмехнулась, и ямочки на ее щеках снова появились. С кругленьким личиком и ясными глазами она была очаровательной. Как эльф Киблер с панк-роковой скалы.
– Это я насыпала туда костяшки «Скраббла». Немного помешалась на игре. Теперь дважды в месяц мне приходится вытаскивать их и мыть. Это куда большая боль в заднице, чем ректальный рак. Тебе нравится «Скраббл»?
Вик снова посмотрела на сережки Мэгги и впервые заметила, что одна имела букву Ф, а другая – букву У.
– Я никогда не играла в эту игру, – ответила Проказница. – Хотя мне нравятся твои сережки. У тебя не возникало из-за них неприятностей?
– Нет. Никто не присматривается к библиотекарям. Люди боятся ос-с-слепнуть от нашей мудрости. Подумай сама! Мне двадцать лет, а я одна из пяти лучших игроков в «С-с-скраббл» в целом штате. Думаю, что это больше говорит об Айове, чем обо мне.