Голоден. Слушается королевы. Атакует!
Роевое насекомое, питающееся мясом и падалью, частью его рациона непременно должны быть продукты богатые кальцием, необходимым этим существам для формирования их экзоскелета. Не любит прямого солнечного света и жары, при наступлении холодов впадает в спячку. Отдельный экземпляр опасности не представляет, но в группе менее сотни особей данный вид в природе не встречается.
Уязвимые места: все.
Возможные трофеи: отсутствуют.
Модификаторы физического состояния: не имеют значения.
— Отступаем! — Скомандовал я, на бегу просканировав одно из насекомых и тревожась не столько за себя, сколько за других. Выданные охотнику штаны и сапоги должны были вполне неплохо себя показать против челюстей умеренно крупных насекомых, но далеко не все мои спутники могли похвастаться столь же надежной защитой нижних конечностей. Вдобавок наше оружие против подобного противника было малоэффективным, ножи и палки без сомнения представляли угрозу для хитиновых панцирей, которые просто не могли быть слишком толстыми и прочными...Но когда число целей для атаки измеряется не сотнями, а тысячами, то лучше было бить по площадям! — Нефиг проверять, ядовитые они или нет!
К сожалению, насекомые были настроены крайне решительно и просто так отпускать подошедших к их логову людей не собирались. Не то они обладали развитыми территориальными инстинктами, заставляющими их уничтожать возможную угрозу гнезду, не то успели порядочно оголодать за то время, которое тролль домой ничего не притаскивал и даже в своем логове не гадил. И они были куда быстрее, чем это можно было бы ожидать исходя из их относительно некрупных размеров и длины коротеньких лапок. А еще самые крупные особи, достигающие размеров уже не воробья, а скорее тщедушного голубя, умели пусть не летать, но довольно высоко прыгать, помогая себе своими коротенькими крыльями, колотящими по воздуху, словно маленький вентилятор. Правда точность у них сильно хромала. Местом приземления чаще становились деревья, кустарник или даже земля прямо под нашими ногами, чем кто-то из людей. Но примерно одному из десятка десантников везло, и он хватался лапами за одежду...И начинал её грызть, видимо слабо понимая разницу между живой шкурой и мертвой тканью. А после немедленно оказывался сброшен на землю или вообще расплющен шлепком карающей ладони, хлопнувшей туда, где вдруг стало больно. Челюсти у тварюшек были маленькие, но щипались они будь здоров, судя по тому как ойкали и матерились на бегу земляне, отражающие нападки омерзительных созданий.
— Ааай! — Тоненько, буквально как маленькая девочка, завопил вооруженный скальпелями доктор, когда на его голову приземлилось одно из насекомых и немедленно попыталось отгрызть медику ухо. Китаец немедленно попытался стряхнуть таракана, но данный экземпляр, то ли имел по сравнению с собратьями прокаченные характеристики, то ли собирался мутировать в клеща. Он юркнул в пространство между ушной раковиной и черепом, обхватил свой насест всеми лапами и самозабвенно грыз добычу, брызгая во все стороны капельками крови. — Ааа! Помогите!
— Не останавливайся, дебил! — Я замедлился, и дал китайцу мощнейшую оплеуху, обеспечившую ему длительный звон в ушах и порцию геля для волос, сделанную из свежевыжатого таракана. По консистенции насекомое больше всего напоминало крупное яйцо: жесткая, но ломкая хитиновая оболочка, внутри которой полно мягких склизких внутренностей. Только они пахли куда хуже и непрестанно дергались. — И смотрите себе под ноги! Кто споткнется — того сожрут!
Устрашенные перспективой стать пищей для насекомых люди поднажали, и все-таки начали понемногу увеличивать расстояние между собой и ордой стайных хищных тараканов. Насекомые были проворны, бесстрашны и многочисленны, но как оказалось, к бегу на длинные дистанции были приспособлены плоховато. Или просто не хотели слишком далеко от гнезда уходить. В любом случае уже через пять минут мы остановились, переводя дух, и стоять на месте нам никто не мешал, так как трава не шевелилась под натиском сплошной оравы хитиновых мерзостей, и выпрыгивать из неё тоже никто не пытался.
— Боюсь, уф, мухобойкой и тапочком против них мы ничего не сделаем, — герр Отто пытался храбриться, но было заметно, что ноги у немца подрагивают, а волосы стоят дыбом. — Чтобы истребить всю эту гнусь, цистерна с ядохимикатами нужна...
— Обойдемся огнеметами, вернее их примитивным аналогом, — я был твердо намерен добыть замеченный мешок, и каким-то тараканам-переросткам меня уж точно не остановить! В Тренировочном Лагере чем больше препятствий к получению награды, тем лучше она сама...Исключения — те проблемы, которые новый подданный сам себе создает на ровном месте. А тролль плюс насекомые равно очень интересному призу. Возможно столь же ценному, что и найденный неподалеку особняк, но в отличии от него компактному. — Ищите хворост и сухую траву! Мы выкурим этих гадов...
Отдать приказ было проще, чем добиться его исполнения. Сопровождавшие меня люди не очень-то и хотели возвращаться к логову тролля, где нас вполне могла подстерегать засада... Но куда больше их ворчания и желания поскорее вернуться к остальным моим планам помешал недавний дождик, наполнивший лес грибами и напрочь промочивший большую часть имеющихся в данном районе горючих материалов.
— Бальтазар, ничего не получится, — печально покачал головой Отто минут тридцать спустя, наблюдая кучку готового вспыхнуть хвороста, прошлогодней листвы и прочего подобного растительного мусора, который получилось выгрести от подножия наиболее массивных лесных исполинов, где земля осталась более-менее сухой. В масштабах одного человека груду мусора мы нагребли более чем приличную и напоминающую конечный результат небольшого субботника. На такой можно было бы пожарить шашлыки на всю нашу группу. Но чтобы спалить или хотя бы накурить дымом ту орду насекомых, от которой пришлось драпать во все лопатки, подобного явно было мало. — Мы можем вернуться позднее, когда все подсохнет...
— А вдруг опять дождь пойдет? И потом, тащиться в такую даль большой толпой ради одного единственного мешка с неизвестным содержимым? — Чуть слукавил я, поскольку был практически уверен, что возможная добыча того стоит. — Ладно....Сам туда пойду. Один. Но тогда и большая часть добычи моей будет, раз своей шеей почти без посторонней помощи рисковать буду. Вы только поможете этот горчюий хлам до нужного места донести...И меня им утыкать поплотнее.
— Это самоубийство! — Буркнул китаец, прижимая окровавленный бинт к разорванному уху. Класса кардиохирурга или хотя бы просто хирурга ему, кстати, не дали. Назначили всего лишь учеником костоправа. Впрочем, от подобного понижения в должности пострадали практически все земляне, годами осваивающие какую-то профессию. На нашей планете бал играла узкая специализация и специфические инструменты, которые их пользователи умели применять, но не изготавливать. А вот Бесконечная Вечная Империя требовала от своих подданных умения приспосабливаться и готовности к исполнению широкого круга задач. Скрещивать ежа с ужом от Канга никто не требовал, все-таки он не химеролог, но вот проводить операции по сшиванию ран в чистом поле или самостоятельно обустроить с нуля операционную и снабдить её всеми необходимыми препаратами врач данного профиля с точки зрения Системы должен был уметь... — Хоть вещи свои оставь! Чего им вместе с тобой пропадать-то?!
— Оставлю, — согласился с ним я, поскольку в задуманном плане мне была важна скорость, и каждый лишний грамм её пусть немного, но снижал. — Но если вернусь, и что-то пропадает, то карать буду нещадно...Только прежде чем я пойду на дело, надо поймать какую-нибудь дичь...Можно не сильно крупную, главное крови из неё выжать побольше... А еще мне нужна длинная веревка и самое прочное копье...
План, который я придумал, был достаточно авантюрен, но возможность разжиться чем-то действительно полезным в самом начале Тренировочного Лагеря стоила некоторого количества риска, почти неизбежной боли и платы целителям, которые в случае получения серьезных травм поставили бы меня на ноги. Главное, чтобы до них вообще дотащили живым...Но при таком количестве свидетелей, которые вдобавок не скоординированы в единую группу, добивать раненного ради того, чтобы разжиться его вещами вряд ли кто-то станет.