- Редкий товар, - усмехнулся Тадарик, - и ценный.
Две развёрнутые собачьи кольчуги, как шкуры расстелились по вытоптанной земле. На скулах собачника заиграли желваки.
- Целенькие, - подлил масла в огонь Гастас. - Ни одно звено не повреждено. Каждая такая кольчуга стоит не меньше пяти рабов.
- Это если их делает кузнец и на заказ, - уточнил кочевник. - Теперь они нуждаются в подгонке.
- Кузнецу всё равно на кого подгонять кольчугу: на собаку или на человека.
Седобородый бросил быстрый, как молния взгляд на своего недавнего пленника, ответил с невозмутимой неспешностью:
- Ты не прав. Кузнецу не всё равно. На собаку кольчугу подогнать проще. И пять рабов за броню - это дорого. Слишком высока цена работы.
- Сколько предложишь?
- Пятеро за обе.
- Остановимся на шести. Но, разумеется, это будут не любые рабы, а именно те, что нужны мне.
Вождь криво и недобро усмехнулся:
- Войди и выбери.
- Зачем? Там сейчас твой дом. Что мне в нём делать? Вели сам привести их.
- Кого?
- Ты умён. Я знаю это. И ты знаешь, кто мне нужен. Их пятеро. И ещё одного раба я выберу сам.
Седобородый пошевелил ногой кольчугу. По его лицу было ясно видно, как борются в душе кочевника самолюбие и здравый смысл. Здравомыслие победило. Вождь жестом подозвал одного из своих воинов, на ухо, почти шёпотом что-то приказал ему. Юноша опрометью бросился выполнять приказ. Лицо кочевника обрело невозмутимость. Глаза равнодушно заскользили по лицам противников, зацепились за лицо девушки. Не дрогнув, Аня выдержала его недобрый, тяжёлый взгляд. Похоже старик не ожидал от неё такой стойкости. Невольно, пусть на мгновение, он отвёл глаза, но тут же опять вцепился в неё взглядом. Девушка явно занимала его мысли куда больше, нежели воины, стоящие вокруг неё.
Звон оков оповестил о приближении пленников. Впереди шла пятёрка скованных воинов, за ними - цепочка остальных пленников - мужчин. Последними два кочевника гнали рабынь: двух безымянных женщин, Тину и подростка-Заморыша. Измученная, сломленная Алевтина даже не разобралась, кто стоит перед её хозяином. А вот Заморыш сразу заметила Аню. Скорее всего девочку поразил сам факт присутствия женщины, среди покупателей - мужчин. Лицо покупательницы она разглядела чуть позже и тут же вспыхнула, вся во власти радостного волнения.
Взгляд Седобородого скользнул по женщинам. Лающий приказ и воин, сняв с Алевтины оковы, швыряет девушку под ноги покупателям.
- Я не ошибся?
- Нет.
- Хорошо. - Взмах рукояткой бича в сторону первых двух скованных воинов. - Этого и этого - расковать.
Освобождённых пленников швырнули на землю рядом с Алевтиной. Кочевник толкнул ногой одну из собачьих кольчуг:
- Моя?
- Да.
- Хорошо.
Собачники, не дожидаясь приказа, снимали оковы с оставшихся в связке пленников. Глаза грязных, измождённых мужчин сияли радостью: "Спасены!" Вот от толчка в спину на колени перед своим спасителем падает один, вот второй. Глаза Седобородого впиваются в глаза Гастаса. Во взгляде вождя жестокое торжество победителя. Последний пленник сам делает шаг навстречу освободителям и ... Рукоятка плети перехватывает ему горло, заставляя застыть на половине движения, высоко вздёрнув голову.
- За первую кольчугу я заплатил два раба и рабыню. Ты согласился с этой ценой.
Теперь оба воина: молодой и старый, смотрят в глаза друг другу, едва сдерживаясь, чтобы не сцепиться.
- Это была красивая рабыня, - пытается вывернуться Гастас. - Остальные твои бабы годятся только воду носить.
- Я дам тебе девственницу, - не сдаётся Седобородый и притянутая любопытством девочка бьётся в руках господина. - Если её откормить, - она станет настоящей красавицей.
- Да чтобы откормить такую дохлятину - овцы мало! - Возмущение Тадарика отдаёт дешёвым балаганом. Кочевник невозмутим:
- Два барана я даю в придачу. Два раба, девственница и два барана - достаточная цена за одну кольчугу.
- Но ...
- Принеси ещё кольчугу. Тогда поговорим.
- Ты хочешь этот панцирь? - ноздри Гастаса раздуваются от ярости.
- Нет. Костяной панцирь стоит не дорого.
- Меч, щит, нож ... - Гастас вытягивает драгоценный клинок из седой бронзы.
Судорога пробегает по лицу Седобородого:
- Нет. Только броня, или ... - движение брови, и собачник, удерживающий пленного, вздёргивает ему руку так, что становится виден белый, продольный шрам на внутренней стороне запястья. Аня бросает быстрый взгляд на Тадарика. Лицо мужчины наливается краснотой. Взгляд на Гастаса. Юноша сереет лицом, точь-в-точь как грубое полотно. Его левая рука невольно тянется к правому запястью с таким же шрамом. Побратимы? Третий взгляд на лицо собачника. Ноздри Седобородого раздуваются, улыбка похожа на оскал, в глазах - хищная радость:
- Ну! Так что ты решил?
Взгляд Седобородого, - взгляд удава. Гастас бледен, капли пота выступили на висках, синие глаза почернели и кажется состоят из одних зрачков, движения замедленны, как у сомнамбула. Левая рука медленно ползёт к кожаному ремешку, на котором, за спиной у юноши висит щит.
Жёсткие пальцы впечатываются девушке в плечо, над ухом, как гром грохочет, шёпот Тадарика:
- Останови его, или ...
Пояснения не нужны. В памяти Ани всплывает древняя история про двух побратимов-скифов. Когда один из них попал в плен, - другой хотел его выкупить и не смог. Победители выкупа не взяли. Тогда свободный скиф пошёл за побратимом в рабство. Кажется, они оба погибли. Геродот пересказывал эту историю с придыханием: мол, вот как надо. Оно и понятно. Для него те бедолаги были чужими.
Глаза из одних зрачков. Ремень щита медленно сползающий с плеча по руке.
- Гастас! Не смей! - Аня стоит перед парнем и, вцепившись в руку, смотрит ему в глаза. Ремень от щита режет пальцы. Тяжёлый, зараза. - Не смей! Слышишь?
Лицо парня буквально скручивается от боли. Аня пытается трясти его, хотя, с тем же успехом, она могла бы трясти вековую скалу.
- Слышишь? Я приказываю! Не смей!
Короткий взгляд за спину, через плечо: лицо пленника белее мела, глаза закрыты, губа прикушена до крови. Чёрт побери! А ведь парню не нужна такая жертва. Не нужна! И тут её глаза встречаются с глазами недавнего господина. Из-под его самоуверенности явно проглядывает растерянность. Ну, погоди, гад. Сейчас ты получишь:
- Согласна! Цена принята.
Конечно, по логике здешних понятий Седобородому следовало бы презрительно промолчать. Но разочарование оказалось слишком сильным:
- Молчи, женщина!
- Тебе ясно сказано?! - а это Тадарик вклинился в спор.
- Не слышу мужчины, - заупрямился Седобородый. Как же не хочется вождю отступать перед женщиной. Подчиняясь наитию, Аня наносит по его самолюбию ещё один удар:
- Мы вернёмся и принесём то, что ты просишь. Ты ведь обещал подождать.
Удар бича обрушивается на беззащитное тело раба. Гастас вздрагивает, бросается вперёд. Аня буквально виснет на нём.
- Ты обещал ждать, - с угрозой повторяет слова своей гостьи Тадарик. - Пальцы его вцепились в рукоятку меча, да так, что лезвие "гуляет" в ножнах.
- И это побратимы!
Теперь между Гастасом и Седобородым вклинивается ещё и Тадарик. Голос вояки звучит придушенно, почти ласково:
- Ещё одно слово, старик, и мой меч найдёт твою печень.
- А как же ваш закон?
- Закон? - они стоят лицом к лицу, как противники на поединке. - Что ж, отвечу по закону. Только тебе от этого легче не будет. Где бараны?
Глава 6. Гулянка.
В город Гастаса волокли три пары рук. Четвёртый, из выкупленных тащил за собой на верёвке двух обросших баранов с тугими спиралями рогов. Тадарик семимильными шагами выступал впереди, размахивал руками, безмолвно ругаясь. Аня и две недавние пленницы едва поспевали за мужчинами.