Они что? Мумии делают? Ну, да. Написано: "Сааху" - так древние египтяне называли мумии своих царей и вельмож. Текст читался с трудом. Аня разве что смысл улавливала. Да и то не весь. Например, над каждой картинкой изображён схематичный глаз с алым, фасеточным зрачком и из этого зрачка исходит сияние или ...лучи, долженствующие изображать силу? Знак повторяется слишком часто, чтобы быть случайным. В тексте он обозначается, как "Вместилище душ" или "Вместилище духа". А этот символ похож на веточку сосны или ... кедра. Второе предположение ближе к истине. Аня знает, что мумии умащались кедровым маслом. Особенно интересны последние страницы. На них мумию освобождают от бинтов, обряжают в доспехи и венчают "Венцом бессмертия" - что-то среднее между короной и нимбом. Да уж, положением в гроб здесь не пахло. Есть над чем подумать. Кстати, каждая такая живая мумия имеет третий глаз во лбу, между бровями...
- Госпожа Анна! Они догнали! Пойдёмте, посмотрим! - Ириша, свесившись с лошадиной спины, заглядывает в повозку. Действительно, отчего бы не посмотреть? Аня уложила книгу в сундучок, выбралась из повозки. Ириша уже стоит на земле, придерживая коня под уздцы. Пусть, по словам госпожи, она не рабыня и даже не служанка, а помощница, девочка всё равно пойдёт пешком, а Аня должна ехать верхом. Спорить с ней - зря терять время. Приказывать - признать себя госпожой. Аня вскакивает на лошадь, командует: "Прыгай за спину" - двое на одном коне - тоже вариант.
Вокруг победителей - толпа зрителей. Всем хочется осмотреть на "живых собачников". Но даже отсутствие этих, живых, возбуждения зевак не уменьшает. Лошадь пробивается сквозь человеческое скопление лишь потому, что Аня догадалась пристроить её вслед за Айрисфедом и его свитой. С приездом господина, начинается делёж.
- Пятнадцать коней, - диктует старшина писцу, - по два золотых за каждого...
Пауза затягивается и Аня, не удержавшись, вставляет реплику:
- Итого тридцать золотых за всех.
- Двадцать шесть! - объявляет купец, демонстративно игнорируя "женщину". - Записывай!
- Тридцать! - громко возмущается Аня. - Лагаст, Громир, пятнадцать на два - это тридцать.
- Пять рабынь... - диктует Айрисфед.
- Погоди, хозяин, - теперь речь купца перебивает Лагаст. Вряд ли он сходу разобрался в тонкостях устного счёта. Просто цифра "тридцать" ему нравится больше, чем цифра "двадцать шесть". - Зачем ты пытаешься обмануть нас? Уговор нарушать нельзя, или мы покинем караван. До Пристепья недалеко.
Командир отряда наёмников - не лекарка. Его не проигнорируешь. Купец снисходит до ответа:
- Если ты уйдёшь сейчас, клянусь Многоликой и её посохом, я сделаю так, что больше тебя никто не наймёт!
Но Лагаста не так-то просто напугать. Да и Громир с товарищем согласен, хоть и помалкивает. Пока.
- Не я, а мы, - Лагаст кивает на него. - А чтобы пустить о нас дурную славу, тебе ещё до людей добраться надо. Путь неблизкий и я знаю: без нас его вам не пройти.
Айрисфед брезгливо морщится:
- Ты угрожаешь мне, наёмник?!
Но Лагаста ему не сбить:
- Да, я наёмник. Я воюю за деньги и, когда дело касается денег, становлюсь беспощадным. По договору нам положено две трети добычи, а не столько, сколько тебе вздумается нам выделить. Итак, пятнадцать лошадей сколько стоят?
- Тридцать золотых! - Старшина каравана мотнул головой в сторону писца. - Исправь. Напиши "тридцать". Пять рабынь по три золотых ...
- Пятнадцать золотых, - подсказала Аня. - Всего: сорок пять.
- Пиши, - фыркнул купец. - Четыре раба по пять золотых...
- Двадцать. Итого шестьдесят пять.
Во взгляде Айрисфеда ненависть мешалась с изумлением, почти благоговением:
- Старик с девственницей. За старика - полтора золотых, за девственницу - восемь.
- Положи за обоих десять, - предложила Аня. - Всего будет семдесят пять.
- Теперь три повозки...
- Погодите, - перебила купца Аня. - А зачем оценивать каждую вещь? - Мысль, возникшая в голове у девушки, поразила её своей очевидностью.
- Да что ты понимаешь! Женщина! - Айрисфед даже не заметил, что, изменив своим привычкам, обращается к ничтожной лекарке прилюдно и лично.
- Я понимаю, что добычу надо разделить поровну, - ответила Аня. - Это можно сделать без длинных подсчётов, гораздо проще, быстрее и понятнее. Лагаст, Громир, если вы... - от волнения она запнулась.
- Продолжайте, госпожа Анна, - поддержал её Громир. Здесь все вас внимательно слушают.
- Зачем оценивать пятнадцать коней? Пятнадцать легко делится на три. Получается по пять. Пять коней берёт купец, пять твои люди, Громир, пять - люди Лагаста. Между собой вы как-нибудь разберётесь сами. Честно, просто и понятно.
- Но на конях уздечки и потники. И не на всех, - вставил реплику Рагаст.
- Спасибо! Правильно заметил! - Одобрила его уточнение Аня. - Сбруи нужно снять. Сколько их?
- Десять, - отозвался Рагаст уже растерянно.
- По три на долю. Одна лишняя. Её положим сюда, - Аня ткнула на землю между спорящими. В конце дележа разберёмся с остатками. Согласны?
- Я согласен, - Гастас поддержал её первым.
- Согласен, согласен, - закивал Рагаст. - Я только спросил. Всё правильно.
- Делим дальше? - поставил точку Лагаст. - Коней мы поделили.
- Оружие, доспехи. Человеческие и собачьи, - купец надеялся, что в этой-то доле добычи женщина запутается и просчитался, но воины уловили суть дележа и уже растаскивали всё по трём равным кучам, сбрасывая в четвёртую - неделимый остаток.
- Три повозки - это по одной на долю, - подал реплику Громир.
- Крупу и зерно делим мешками...
- Один мешок лишний...
- А мерками крупа не делится?
Спорное зерно тут же взвесили и разделили. Так же поступили и с овцами. Двух лишних закололи и разделали на равные куски. Всё было поделено абсолютно поровну, абсолютно честно и очень быстро.
- Но рабы! - уже в отчаянии завопил купец. - Их же не разрежешь на части!
Но у Аня уже успела обдумать этот вопрос и ответ у неё тоже был:
- Рабов ты уже оценил: пятнадцать золотых за женщин, двадцать - за мужчин, десять - за старика с дочерью. Всего получается сорок пять золотых. Сорок пять разделить на три - по пятнадцать на долю. Пять женщин - как раз пятнадцать золотых. Ты их и заберёшь. Остальных рабов парни как-нибудь поделят сами.
- Я хочу взять мужчин, а не женщин...
- Тогда тебе придётся отдать парням пять золотых. Ты сам оценил людей и не можешь жаловаться себе и на себя.
- Хозяин, - с тихой угрозой заговорил Громир. - Мы не в лавке, чтобы выбирать. Ты получаешь оговоренную долю. Большего тебе не положено.
- Я хочу рабов!
- Ну так покупай! - вклинилась в спор Аня. Глаза её прямо-таки горели от азарта. - И, поскольку эти рабы - часть нашей доли, то мы продадим их тебе по ... шесть золотых за голову. Всего: двадцать четыре за четверых! Купцы, - обратилась она к зевакам. Благо, зрителей вокруг полно. - Кто купит четырёх рабов, за эту цену?
- По шесть? За голову? - возмутился один из зрителей.
- А почём ты продашь их в городе? По восемь? По девять?
- Так их же кормить в пути надо, охранять...
- Мешок крупы дадим в придачу, - парировала его реплику Аня, кстати вспомнив двух баранов, добавленных кочевником в довесок к Ирише. Ход оказался удачным. Глаза купца забегали, рука сама потянулась к кошельку.
- Нет, нет, - Айрисфед растерялся. - Я первый начал торг! Я покупаю их у вас.
- За двадцать четыре золотых? - уточнила Аня.
- Да! За двадцать четыре золотых и мешок крупы в придачу! Ты довольна, женщина?
- А мне-то что? - пожала плечами Аня. - А вот парни, я думаю, довольны.
Ещё бы! После такого дележа каждый пехотинец получил на руки по золотой монете. Коней наёмники распределили между собой по жребию, так же, как оружие, доспехи. Суть жеребьёвки заключалась в установлении очерёдности. Потом, по очереди, каждый выбирал из добычи то, что ему приглянулось, а взамен взятого, например меча, клал в кучу свой. Если же воин свой меч менять не хотел - он от обмена отказывался. Так же разобрали коней и доспехи. Признанием Аниных заслуг стала новая повозка. Громир и его горожане согласились при дележе взять худшую, с тем, чтобы лучшая - стала полной собственностью "госпожи Анны". Та повозка, в которой вместе с припасами Аня и Ириша ехали прежде, перешла во владение наёмников из отряда Лагаста.