— Мы решили, что сегодня предоставим Вам выбирать, профессор.
Лаз без труда услышал пренебрежение в голосе самого старшего студента группы. Его звали Ма’Ласиан и в компании он был главным заводилой. Невысокий, очень смуглый, налысо обритый молодой человек, несмотря на многочисленные замечания преподавателей и вопреки установленному студенческому дресс-коду продолжавший демонстрировать всем желающим свой накачанный пресс и сложную геометрическую татуировку во всю спину. От неё, кстати, Лаз ощущал волны мощной магии: выбитый на коже узор был не просто украшением, а экзотического типа артефактом, сейчас, правда, запечатанным.
— Все согласны? — ответом ему были молчаливые кивки. — Ну ладно. Тогда… хм… последняя неделя перед каникулами, хочется вас как-то порадовать… как насчёт практического занятия?
Аудиторию сотрясли одобрительные возгласы и аплодисменты. Запрет на использование магии для студентов распространялся и на мини-Мастеров и только на практических занятиях под присмотром преподавателей они могли разгуляться.
— У вас есть какое-нибудь занятие после моего?
— Теория структуры души…
Даже Шира, самая ответственная и трудолюбивая из группы, понурилась и тяжело вздохнула, про остальных не стоит и говорить. И Лаз их прекрасно понимал. Бесспорно, понимание устройства души было очень полезно для магов и действенно почти во всех сферах, от повышения мощи заклинаний до продления жизни. Но изучение энергетических массивов и паттернов, что лежали в основе человеческих душ, были невероятно скучным занятием, на девяносто пять процентов состоящим из зубрёжки. Сам Лаз всегда интересовался этой темой, но потому что хотел разобраться в том, что творилось с его собственной душой, а не потому что это было интересно.
— С профессором Дайн?
— Ага.
— Тогда давайте договоримся так: если покажете хорошие результаты, я договорюсь с ней и мы продлим практическое занятие ещё на час. Что скажете?
— Ура профессору Свану!
Сио’Геата, веснушчатая рыжая девчушка, самая младшая в группе, ей было всего шестнадцать, от переизбытка эмоций вскочила с места и запрыгала от восторга. Лаз широко улыбнулся. Эти восемь мини-Мастеров напоминали ему друзей из академии Савойна Листера, но не потому, что были внешне или по характеру похожи на студентов высшей группы факультета магии. На самом деле, Геата была единственной, в ком Мастер Метаморфоз мог найти знакомые черты. Волосы, веснушки, задор и непосредственность, открытость, словно она готова была заговорить с первым встречным и проболтать до ночи, почти совпадавший возраст — Лаз не мог не вспомнить Жарди Шинил, Рыжика. Она умерла во время атаки на Апрад за семнадцать лет до того, как произошла финальная битва с культом Монарха. И он говорил о ней лишь когда, собираясь с друзьями, они вспоминали старые времена и поминали усопших. После же попадания в Сфарру Лаз и вовсе почти забыл о Жарди.
Увидеть в одной из мини-Мастеров тень погибшей подруги было очень странно. Как дежавю, но не мимолётное и резкое, а словно размазанное по времени, постоянно дёргавшее какие-то ниточки на краю сознания. Когда Лаз впервые поймал себя на этом чувстве, он даже подумал, что это монстр внутри что-то чудит с его восприятием, но после нескольких проверок стало понятно — ничего подозрительного не было. Это было простым совпадением, примерно из той же категории, что и встреча в Эшельраге с Эминой, внешне невероятно похожей на его земную любовь.
Вот только от осознания того, что это совпадение, какие-то отеческие забота и внимание, что Лаз испытывал по отношению к Геате, никуда не исчезли. Если бы у него самого были дети, он бы хотел, чтобы они были именно такими. Беззаботными и радостными, не отягощёнными мыслями о творившихся в мире кошмарах. Казалось бы, довольно несвоевременные, с учётом того, зачем он прибыл в Эрд, мысли. Но, во-первых, с учётом земной жизни сейчас Лазу уже было больше шестидесяти, в таком возрасте некоторые даже правнуками обзаводятся, не то, что детьми. Во-вторых, он был женат на любимой женщине и, хотя этот вопрос они с Айной обсуждали очень редко, разговоры о детях были, да и немалую часть своих исследований за те четыре месяца, что он провёл в «Крыльях», Лаз посвятил именно возвращению своему телу репродуктивной функции. В-третьих же, хоть он и был человеком крайне хладнокровным, бесчувственным или сумасшедшим его назвать точно было нельзя. А после того, как от твоих рук обрывается ещё даже не успевшая нормально начаться жизнь, тяжёлые мысли не придут в голову только последнему психопату.