«Может, второе убийство было совершено для отвода глаз? — подумала Шаллан, снова пробежавшись по докладу. — Попытка сделать его похожим на случайное нападение?» Нет, слишком запутанно — и у нее было не больше доказательств в пользу этой теории, чем у Адолина в пользу своей.
Это заставило ее задуматься. Возможно, все обратили внимание на эти две смерти потому, что они произошли с важными светлоглазыми. Могли ли быть другие смерти, которые они не заметили из-за того, что они произошли с менее заметными людьми? Если бы в таком переулке возле таверны, как упомянул Адолин, нашли попрошайку — заметил бы кто-нибудь это? Даже если бы тот был заколот в глаз?
«Нужно сходить туда, покрутиться среди них и посмотреть, что смогу обнаружить». Она открыла рот, чтобы сказать ему, что пора закругляться, но он уже стоял, потягиваясь.
— Думаю, мы сделали с этим всё, что могли, — сказал он, кивая в сторону доклада. — По крайней мере, на сегодня.
— Да, — ответила Шаллан, притворяясь, что зевает. — Наверное.
— Итак… — сказал Адолин и глубоко вдохнул. — Есть… кое-что еще.
Шаллан нахмурилась. Что-нибудь еще? Почему он внезапно выглядит так, будто готовится сделать что-то сложное?
«Он собирается разорвать нашу помолвку!» — пронеслось в уголке ее разума, но она сразу же отбросила эту мысль, задвинув ее назад на задворки, где ей и было место.
— Хорошо, это непросто, — сказал Адолин. — Я не хочу тебя обидеть, Шаллан. Но… помнишь, как я заставил тебя попробовать мужскую еду?
— Гм, да. Если мой язык будет особенно острым в ближайшие дни, я буду винить тебя.
— Шаллан, о чём-то таком нам и надо поговорить. О чём-то, что касается тебя, и что мы не можем игнорировать.
— Я…
«Я убила своих родителей. Я проткнула матери грудь и задушила своего отца, пока пела ему».
— У тебя, — сказал Адолин, — есть Клинок Осколков.
«Я не хотела убивать ее. Мне пришлось. Мне пришлось».
Адолин схватил ее за плечи, и она вздрогнула, фокусируясь на нём. Он… ухмылялся?
— У тебя есть Клинок Осколков, Шаллан! Новый. Это невероятно. Я годами мечтал о том, чтобы заполучить собственный! Так много людей тратят жизнь в погоне за этой мечтой, но так и не осуществляют ее. И вот, у тебя он есть!
— И это хорошо, да? — спросила она, замерев в его хватке, с руками, прижатыми вдоль тела.
— Конечно же, да! — сказал Адолин, отпуская ее. — Но, я хочу сказать, ты ведь женщина.
— Это макияж меня выдал? Или платье? О, это была грудь, не так ли? Вечно нас разоблачает.
— Шаллан, это серьезно.
— Я знаю, — ответила она, успокаивая нервы. — Да, Узор может становиться Клинком Осколков, Адолин. Я не понимаю, какое это имеет отношение хоть к чему-либо. Я не могу его отдать… Отец Штормов. Ты хочешь научить меня, как им пользоваться, не так ли?
Он ухмыльнулся.
— Ты говорила, что Джасна тоже была Сияющей. Женщина, владеющая Клинком Осколков. Это странно, но мы не можем это игнорировать. Что насчет Доспехов? Они тоже где-то у тебя припрятаны?
— Насколько я знаю, нет, — ответила она. Ее сердце начало биться быстрее, кожа стала холодней, мышцы напряжены. Она переборола это ощущение. — Я не знаю, откуда берутся Доспехи.
— Я знаю, что это совсем не женственно, но кому какое дело? У тебя есть меч. Ты должна знать, как им пользоваться, а традиции могут катиться в Бездну. Вот, я сказал это. — Он глубоко вдохнул. — Я хочу сказать… У мостовичка тоже есть Клинок, а ведь он темноглазый. Ну, был. В любом случае, разница не так уж и велика.
«Спасибо, — подумала Шаллан, — за то, что ставишь всех женщин в один ряд с простолюдинами». Но она придержала язык. Это, несомненно, был важный момент для Адолина, и он старался проявить широту ума.
Но… мысли о том, что она сделала, причиняли боль. Держать в руках оружие будет еще хуже. Намного хуже.
Ей хотелось спрятаться. Но она не могла. Эта правда отказывалась исчезать из ее головы. Могла ли она объяснить?
— Ну, ты прав, но…
— Отлично! — сказал Адолин. — Отлично. Я захватил защитные полосы на Клинок, чтобы мы не поранили друг друга. Я спрятал их на посту охраны. Пойду принесу их.
Миг спустя он уже был за дверью. Шаллан осталась стоять с рукой, протянутой в его сторону, возражения умирали на ее губах. Она стиснула ладонь и прижала руку к груди, ощущая колотящееся внутри сердце.
— Мммм, — сказал Узор. — Это хорошо. Это должно быть сделано.
Шаллан поплелась через комнату к маленькому зеркальцу, которое сняла со стены. Она уставилась на себя: глаза широко открыты, волосы в полнейшем беспорядке. Она начала дышать резкими, быстрыми вдохами.