***
Мьон сам не понимал почему до настоящего момента даже не задавался вопросом о призыве торговцев. «Возможно потому что никогда не приходил быстрее чем через две недели после призыва» - подумал маг, но оправдание показалось ему слишком слабым. Мужчина подошел ближе к стене, где он полагал и находится алтарь, который бы позволял каким-то образом устанавливать связь с их браслетами. По мнению Мьона, подобная система походила на некромантию, хотя об этом разделе магии он знал относительно мало, что и давало ему право фантазировать на пустом месте. Пока он размеренным шагом пересекал зал, то уже успел вообразить кровавые обряды, что проводили покупатели. Магия пролитой крови без сомнения укрепляла любое волшебство, как присутствие Воли укрепляло жизненные силы любого живого существа. Однако подойдя к стене он обнаружил ряд плоских камней, выстроенных в три стопки, что образовывали круг. На верхних камня стояли остатки от наполовину сгоревших свечей. Никакой крови или пентаграмм поблизости не обнаружилось. Торговец хмуро взглянул на свой браслет-змейку. Браслет продолжал упрямо молчать с самой встречи с Сивисом. Первое время Мьон списывал это на власть карателя, похожее на временное отстранение его от дел ордена, но когда он понял, что даже если наказание и получит, то это будет скорее сокращением его зарплаты, чем исключением из ордена. В этом случае молчание браслета вызывало ещё больше опасений. Маг за пять лет своей службы в ордене привык к помощи своего браслета, и внезапная тишина с его стороны пугала больше, чем несущийся с кулаками Сивис. Пошкрябав ребристую поверхность украшения, он тяжело выдохнул. Придется разбираться с этим своими силами. Припомнив положение призывателей, Мьон сел у центральной стопки камней. С этого ракурса он почувствовал слабый отблеск магии, который стремительно растворялся, убирая последние отблески своего присутствия. - Αφαιρέστε το χρόνο, δείξε μου την αρχή του ταξιδιού* - приложив палец к свече, пробормотал маг. Свеча в то же мгновение загорелась и стала яростно дергаться из стороны в сторону, как при сильном порыве ветра. Но к разочарованию Мьона так и не показала ничего важного, прежде чем вновь погаснуть. К этому моменту остатки магии совсем развеялись, оставив пустой импровизированный алтарь глухим к любым заклинаниям мага. Мужчина потер глаза, вновь привыкая к мраку помещения. - Божество? Воля? - прошептал он, привыкший обращаться к своему браслету. Пламя использовалось только при обращении к священным образам, а то был многочисленный пантеон Божеств и естественно Воли, обитавшей в каждом уголке живого мира. Боги отпадали сразу, так как ни одно божество не принимало торговцев времени. Боги с особенной осторожностью относились к тонким видам магии и будь у них возможность, то они бы искоренили даже мысли об управлении временем. К счастью ордена в их основании стоял Мариус - великий маг, отдавший свое сердце Воле взамен на чистоту своих помыслов. Время людей сильно меняет, портит изначально чистые идеи и страшась такой же участи для своего ордена, Мариус заключил сделку с Волей, полностью отрезав себя от мирских проблем и искушений. Оставалась только Воля, но Мьон даже не представлял, как обычные обыватели в магии могли бы обратиться к столь неуловимым существам. Усталость с новой силой навалилась на сознание мага и на этот раз он решил не откладывать долгожданный сон. Сняв походную сумку, он расстелился на полу, используя сумку вместо подушки. Темный и по-особенному тихий зал безымянный таверны казался ему лучшим ночлегом за последние пять лет.
***
Стоило покинуть темные залы таверны и вновь оказаться на сияющих улицах города, как Сивис вновь почувствовал себя уверенней. Глаза были его лучшим помощником в любой ситуации, а вот частичная глухота на оба уха заставляла его каждый раз нервничать в темных помещениях. Путь до дома заказчика занял не больше двадцати минут и то скорее из-за медленного шага, которому придавали большое значение три фигуры впереди карателя. Всю дорогу Сивис лениво раздумывал о друге, который остался изучать алтарь призыва. - Маги, - пробурчал он, с нотками раздражения в голосе. - Вы что-то сказали? - спросила женщина, обернувшись к мужчине, но продолжая идти. - А как вы нас призвали? - в лоб спросил торговец. Женщина нахмурилась. - Что за вопрос? Вы нам не доверяете? - Нет, что вы, - как можно более дружелюбно улыбнулся Сивис. - Я просто и правда не знаю, как нас призывают. - Тогда может быть вам и не стоит этого знать, - со значением ответил мужчина, что был обладателем самого убедительного голоса, который только слышал Сивис. Каратель пожал плечами. - Может и не стоит. На этом разговор и закончился, но Сивис решил, что потом обязательно поговорит с Мьоном о его изучении алтаря. Без лишних разговоров его провели в обширную комнату, богато украшенную резьбой из дерева и забитую множеством подушек. Когда дверь за спиной мужчины захлопнулась, то на стенах комнаты засверкали серебристым свечением кристаллы. Плотные шторы на огромных окнах не закрывали весь свет улиц и потому комната заливалась желтоватой сеткой света, слегка сбиваемая слабым мерцанием кристаллов. Сивис не испытывал особой любви к излишкам и потому он остался равнодушен к широкой, богато крашенной камнями кровати в центре комнаты. Сняв сапоги и распинав большую часть подушек, он прилег на образовавшуюся из них горку. Ощутив покалывая в запястье, он прижал другой рукой браслет. - Я знаю, - прошептал торговец. Сейчас тревожное вздрагивание Леди его не удивляло. Браслет нервничал из-за большого расстояния между торговцами, но Сивис знал, что маг никуда не денется, пока его драгоценность вновь не зазвенит. Шел уже третий день их совместного путешествия, и каратель начинал ощущать нетерпение, исходившее от браслета. Наказание не стоило затягивать на столь долгий срок, особенно если последствия сделки были известны Воле ордена. Но Сивис упрямо хотел растянуть этот срок хотя бы ещё на два заказа, чтобы упрямый маг сам выложил произошедшее. Карателя интересовали мотивы и чувства нарушителя, а не одно лишь наказание. Когда браслет успокоился, мужчина наконец почувствовал облегчение, словно это было знаком одобрения. Он поспешил заснуть, приметив, что до рассвета осталось всего три часа.