***
Всю дорогу Мьон был закинут на лошадь и периодически соскальзывал с её спины. Только слабая привязка к спине Сивиса не давала ему окончательно слететь с животного на дорогу. Маг был уверен, что чувствует тошноту, хотя ничего подобного ощущать не мог. Дождь же ослаб только когда они подъехали к воротам Йоровой башни. - В этой я ещё не был, - прошептал Сивис, слезая с лошади и нехотя смотря на тело друга. - Может нам стража поможет его донести? - Не нужно. Ауашер, слабый на вид эльф, закинул Мьона себе на плечо и широким шагом направился в башню так, словно на его плече не болталась туша в семьдесят с лишним килограмм. - Подвалы, чердаки, ванны? - спросил Сивис, когда они оказались в кабинете Оды, слишком простом на вид помещении для поднятия нежити. - Где нас будут «лечить»? Эльф стянул повязку. Он промок до нитки, как и торговцы, но в его случае кожа стала светлее, чуть ли не прозрачной и это резко бросалось в глаза. Ауашер скинул мантию и полез в шкаф в поиске сухих вещей, так и не ответив Сивису. Мьон недовольно сопел, сидя в кресле и смотря на черное пятно на своей груди. Вид раны, мягко говоря, его ужасал. Ему с трудом верилось, что подобное можно исправить даже с помощью способностей носителей времени. - Сивис, она всегда была такой большой? - подрагивающим голосом спросил маг, не отрываясь от своей раны. Каратель взглянул на мага, цвет кожи которого тоже изменился, но в отличии от Ауашера, его кожа посерела. У глаз Мьона проступили вены, глаза впали, и привычная чернота сменилась на белый огонек. Мьон слишком быстро терял свою человеческую сущность. - Да, лезвие широкое и толстое было...ты не переживай, это можно поправить, - теперь Сивис был в этом уверен ещё меньше, чем когда увидел кровавые следы. Переодевшийся Ауашер швырнул одежду Сивису. - На этого, - он холодно взглянул на мага. - Ничего нет. - Да брось, там же целая гора одежды, - улыбнулся каратель, видевший завалы одежды в небольшом шкафе. - Она женская по большей части, - он пожал плечами. - Но если ему непринципиально, то пожалуйста. - О, так это комната Оды? Мьон вскинулся. Даже ужасные виды собственной раны перестали его волновать, когда опять прозвучало это имя. Ауашер не стал отвечать, он уже слышал знакомую поступь у двери. Ода вошла в комнату вычурно медленно словно заранее знала кого увидит, но спустя мгновения вскрикнула, когда действительно увидела гостей. Мьон тоже вскрикнул, но тут же заткнулся и втянул голову в плечи. Он никогда ещё так сильно не жалел, что не может двигаться. - Прекрасная сцена, - осклабился Сивис. Ему как никому другому нравилась вся эта ситуация хотя отсутствие конечности и Леди всю прелесть момента немного портили. - И ты! - Ода с нескрываемой ненавистью посмотрела на Сивиса, но заметив раны, успокоилась. - Всё понятно. Воля действительно меня ненавидит, если ты появился здесь, пусть и мертвым. - Обо мне не беспокойся, дорогая, - Сивис кивнул в сторону Мьона. - Лучше поздоровайся с более близкими друзьями. Женщина даже не повернула голову. Она перевела взгляд на Ауашера, что все это время заинтересованно наблюдал за её поведением. - Отведи его в храм, пусть там все подготовят. - Этого тоже? - он взглянул на мага. Ода поджала губы, боясь увидеть неодобрение друга, но все же пересилила себя и сказала: - Нет, я сама. Эльф недобро ухмыльнулся, но послушался. Через мгновение он с Сивисом покинул кабинет. На улице все ещё шел дождь. В установившейся тишине был отчетливо слышен его шум и даже гомон людей с нижних этажей. Ода долго не могла собраться с мыслью и отстранённо смотрела в окно, пытаясь подобрать слова. Последний раз она видела Мьона около двух лет назад, когда собственным эгоизмом привлекла внимание карателя. Тогда все вело к её исключению и так оно бы и произошло, если бы не глупая, совершенно бесславная смерть. Проигрыш поставил её перед выбором служить ордену до конца своего естественного срока или действительно умереть. Выбор был очевиден. Она подошла к креслу мага и наклонилась. Мьон вжался в кресло и закрыл глаза. Сейчас помимо своего страха перед самой этой встречей, его стал одолевать страшный голод, который заменял собой все остальные мысли. - Это первая смерть? - полушепотом спросила торговка, уже понимая его состояние. - Да и надеюсь последняя... - Сомневаюсь, - она мягко улыбнулась и присела на колени. - Не переживай, это тоже можно изменить. Мьон приоткрыл глаза. От этой встречи он ожидал чего угодно, кроме сочувственного голоса, который слышал чаще от собственного отца, чем от бывшей возлюбленной. Он криво улыбнулся. - Тогда лучше это сделать поскорее, пока твои глаза не показались мне слишком аппетитными. Женщина вытащила из шкафа несколько бутыльков с синей и зеленой жидкостью. Каждая емкость была замотана в плотную желтую ткань. Они явственно пахли ребрашем и Мьон понял, что это кровь какой-то эфирной твари. Ода вытянула свой гнутый браслет, обнажив иглу и смочила её в синей жидкости. - Я смогу двигаться? - спросил Мьон, когда она поднесла иглу к его сердцу. - Только честно. - После этого - нет, но я помогу тебе это исправить. Игла мягко вошла в плоть и через пару мгновений торговец ощутил расползающееся по телу тепло и отступающий голод. Он чувствовал, как на груди стягивается рана и как вновь возвращается боль. Сначала стали гореть натертые от веревки руки, а затем за пульсировала слабая боль в висках. Но в месте с приходящей болью пришла и невероятная усталость, словно он не спал последние несколько недель. - Тогда...утром? - Утром, - кивнула Ода, понимая, что сейчас её друг провалиться в глубокий сон на ближайшие несколько суток. Мьон улыбнулся. Его глаза слипались, а язык заплетался так, что нужное слово получалось набором несвязных звуков. Он из последних сил наблюдал за действиями женщины. Ода вынула иглу и смочила желтоватую ткань уже зеленой жидкостью. Она приложила ткань к тому же месту и стала что-то тихо бормотать. Мьон не мог разобрать слов, но умиротворение окатившее его вместе с болью показались ему достойным завершением дня. Он прикрыл глаза, позволив себе провалиться во тьму.