Глава 9: Времекрад
Ауашер был старым эльфом. Слишком старым для того, чтобы быть равнодушным к своему времени и лицу, которое исполосовали глубокие морщины и шрамы. Последняя вылазка в город почти довела его до грани, где даже его способность продлевать свою жизнь за счет других не спасла бы его от гибели. Потому первым, чем занялся Ауашер - это подработкой в торговых коридорах. В течении недели он крутился в самой гущи людей, ненавязчиво заводя беседы с нанимателями, пожимая им руки и весело подшучивая с заинтересовавшимися им девушками. Всего этого было достаточно, чтобы сбросить с себя около двадцати лет и когда на восьмой день самые страшные из морщин сошли с его лица, Ауашер вернулся в храм, чтобы поприветствовать вернувшегося Табиуса и наконец поговорить с Одой. Он знал, что ни Табиуса, ни Оду не волнует его лицо, но сам же он не мог смириться с ролью старения. В его случае за дряхлым лицом стояла смерть и именно её присутствие за своей спиной он терпеть не собирался. Однако эльфа часто мучила вина за украденные дни, месяца и неделю из чужих жизней. За каждым его добрым словом и улыбкой скрывалась цель забрать какую-то часть жизни и в конце концов иногда он переходил черту, забирая целые года. Ауашер шагнул в приоткрытые двери храма. Он оказался в пустой, круглой комнате без каких-либо орнаментов на овальных стенах. С потолка здесь свисало множество фонарей, свечей и самых разных, слабо светящихся безделушек. Это место не было похоже на храм, оно скорее напоминало часть торгового коридора, стены короткого по какой-то причине обкромсали, придавая залу шарообразную форму. В помещении по классике имелось несколько лавочек у самых стен. В самом центре, где на полу виднелись меловые разводы от плохо смытых пентаграмм, возвышались четыре белых колонны. Ауашер прошел в самый центр, надеясь узнать в разводах знакомые символы, но за прошедшие восемь дней они напрочь потеряли свою форму. Вскоре он услышал знакомые шаркающие шаги и подошел ближе к двери, чтобы встретить гостя. - О, - только и выдал старик, заходя в помещение. Помолодевшее лицо эльфа не было для Табиуса чем-то новым. За долгие годы, что Ауашер выполнял роль его отца, он невольно привык к подобной магии, но никогда не одобрял её. - Я рад, что ты в полном порядке, - улыбнулся эльф. - Хотя стоило навестить тебя пораньше. - Да, - буркнул Табиус, все ещё стоя у самых дверей. - Или убраться из башни к своему народу. Ауашер решил пропустить холодное приветствие и только сильнее улыбнулся. Он был слишком рад этой встречи, чтобы обращать на это внимание. - Тебе давно не давали заказ, что это было? - Один молодой человек просил шанс передать слова прощения своей умершей матери. Хороший заказ, - кивнул старик и все же прошел глубже в помещение. - Надолго ты здесь? - Надеюсь, - прошептал эльф, уже догадываясь, что на одном холодном приветствии дело не закончилось. - А ещё надеюсь, что ты не станешь заводить свою старую шарманку, Таби. Мужчина нахмурился. Он не любил, когда Ауашер называл его именем молодости. - Я хочу, чтобы завтра днем тебя здесь не было. Ночь переждешь, соберешь утром все необходимое и покинешь башню. - Нет, - с улыбкой ответил эльф. - Если не рад ты, то рада Ода. Этого мне достаточно. - Скоро не будет, - прохрипел старик, подходя к собеседнику. - Если не уберешься из башни, то я расскажу ей почему её волосы стали такими седыми и почему она так ослабела после своей единственной смерти. Улыбка медленно сползла. Ауашер догадывался, что его трюк мог стать известен Табиусу, но все эти четыре года он предпочитал не думать об этом. Заметив изменения в лице эльфа, Кровник продолжил: - Я знаю почему ты так вьёшься вокруг неё все эти годы, эльф. Отсутствие совести ещё не значит, что чувство вины не будет тебя мучить по ночам, - Табиус приметил дернувшийся глаз и предусмотрительно сделал пару шагов назад. - Я уже давно не маленький мальчик и могу понять, что к чему. - Что же твой язык столько времени сдерживало, м? Неужели постаревший Таби все же имел каплю уважения к старому эльфу, что его воспитал? - Отнюдь, - холодно ответил старик, даже не задумываясь над ответом. - Только Ода до сих пор видит в тебе нечто похожее на отца, - он скривился. - А я просто уважаю чужое мнение. Ауашер слабо улыбнулся. На этом моменте желание продолжать разговор мгновенно отпало. Он взглядом нашел поблескивающий зеленый кристалл у потолка. Это был один из его немногих подарков храму. Где-то здесь висели цветочные фонари и связки янтаря, но только зеленый кристалл имел в этот момент особый смысл. Он метнул нож в веревку и кристалл со звоном упал на каменный пол у ног Табиуса. - Возможно в Гарве меня примут куда радушнее, - пробормотал он, давая понять, что ещё до наступления рассвета покинет башню. Он помедлил, прежде чем покинуть храм все ещё надеясь услышать что-нибудь на прощание от Табиуса, но в итоге в полном молчании покинул храм. Табиус проводил его холодным, настороженным взглядом. «Надо признать, тебя действительно есть за что уважать», - подумал Ауашер, почти бегом проносясь по коридорам. Сама идея взять под свою опеку человеческих детей пришла из-за бесконечного чувства вины перед живыми, чье время он воровал каждый день, чтобы поддерживать себя. Истина его клана, которая отвергала подобное давала о себе знать даже спустя века в роли отступника. Ауашер по-своему любил детей и не позволял себе красть их время. Он прятался от собственного стыда рядом с ними, но в конце концов он все же нарушил собственное обещание. Дверь бесшумно приоткрылась, и эльф заглянул через щель в комнату. Он знал, что Ода только поздно ночью приходит сюда, чтобы навестить мага, что за восемь дней так и не проснулся. И сейчас он не удивился, обнаружив её в кресле у постели все так же спящего человека. Комнату освещала всего одна свеча, потому яркий свет коридора сразу же разбудил Оду. Она вымученно улыбнулась, узнав гостя. - Давно не виделись, - тихо прошептала она, словно боясь потревожить сон друга. - Приводил себя в порядок, - нормальным голосом ответил эльф. Сейчас его лицо уродовали только слабые следы от ожога, на исцеление которых требовалось больше времени. Больше украденного времени. Ода, в отличии от Табиуса не придавала особого значения способностям эльф, считая их расовой особенностью. Её беспокоил только вспыльчивый нрав эльфа, но эта его сторона не так часто досаждала ей. Она взглянула на спящего Мьона и тяжело вздохнула. - Пришел узнать о нем? - Если это не испортит мне окончательно настроение, то да, - улыбнулся Ауашер уже зная, что эта история ему особенно не понравится. Он присел на край кровати, повернувшись спиной к Оде. - Плохой вечер? - Плохой Табиус, этот пацан опять доводит меня, - фыркнул эльф. - Вечно строит из себя обиженного, так что я покину башню, пока он не успокоится. Ода хихикнула. Раньше она часто была свидетельницей перепалок между Ауашером и Табиусом, хотя, когда эльф взял её на воспитание, то Табиусу уже было под шестьдесят лет и выглядело это странно. Особенно когда он обращался к Ауашер как к старшему. Однако женщина в момент посерьезнела, припомнив, что в башне до сих пор бродят остатки отряда гончих. - Надеюсь ты недалеко. Нам может понадобиться помощь. - Гончие? О них не переживай, люди говорят, что свою деятельность они тут сворачивают. Мьон слегка дернул рукой, и Ода тут же повернулась к нему. - Если они узнают, что мы способны воскрешать людей, то это может плохо кончится. Сивиса с большим трудом удалось уговорить не шляться по южным коридорам. - Их можно понять, в конце концов, когда целую столицу охватила чума, то все средства хороши. Нейтралитет