***
Она не плакала, хотя очень хотела. Казалось вот-вот глаза намокнут, и вся та буря чувств сдавливаемая целых два года наконец рванет, но этот момент так и не настал. Ода не знала почему ничего не получалось, не знала почему объятия приемного отца были настолько успокаивающими, хотя сейчас её искренним желанием было избить его до полуобморочного состояния, связать и закинуть в подвалы башни, чтобы тот не смел сбежать. - Табиус знает? - тихо, еле слышно спросил эльф, осторожно укачивая в своих объятиях девушку. - Нет, я сбежала, - так же тихо ответила она, чувствуя, что вполне может заснуть прямо так, если он не перестанет. - Хватит, отпусти... Ауашер отступил и убедившись, что Ода больше не собирается разреветься или кинуться в драку, присел к дереву рядом с потрепанной гитарой. - Почему он не должен был знать? - Потому что я ему больше не верю. Ода поспешила привязать коня к дереву, так как тот ушел уже на другую сторону небольшой поляны и уже решил пересечь кусты. - Вы всегда ссоритесь, но он должен был знать, что ты уходишь. В конце концов он твой ребенок, как и я. Мужчина слабо, едва заметно улыбнулся. Конечно же Табиус был его сыном и куда дольше Оды. Он знал того воришку с рынка Ваторы. Знал юного странника, но не знал старца в башне. Хотя долгое время думал, что знал. - Ода, ты когда-нибудь разговаривала с ним по душам? Девушка ответила не сразу. - Было дело, - неуверенно ответила она, спустя мгновение. - И о чем вы говорили? - О многом. Ауашер вновь улыбнулся, но в его улыбки не было ничего, словно уголки губ дернулись сами по себе. - Вы говорили о смерти. О твоей смерти. Ничего другого с тобой он обсуждать бы не стал, - все так же сухо улыбаясь, он продолжил. - Я люблю и уважаю Табиуса, но не понимаю его. Никогда не понимал, как никто из людей не сможет понять меня, вот только я стараюсь не мешать другим думать иначе. Ода напряглась. Её гибель была действительно одной из тем их редких разговоров. Смерть и долг. - Я как-то рассказывал тебе, что поймал его на воровстве, а он поймал меня на том же самом. Просто протянул свою костлявую ручонку к шее и показалось, что не мальчик прикоснулся, а бездна. Такая черная, бездонная, но с тонким лучом света. Света...- эльф болезненно усмехнулся, но заметив встревоженный взгляд дочери, выпрямился. Он должен держать себя в руках до последнего. - Его комната очень похожа на бездну, да? И только одно маленькое окно под потолком, всего на несколько минут пропускающее прямые солнечные лучи. - У всех свои странности, Ауашер. Табиус любит уединение и...свой стул под этим окном. Не более того. Эльф надолго замолчал. Он сидел нервно переводя взгляд по глади травы, кривым неестественно изогнутым ветвям дуба и пытался найти верные слова. - Какое солнце было у твоего клана? - В смысле какое? - от неожиданного вопроса, девушка даже вздрогнула, машинально прижимая сжатый кулак к груди, где под одеждой скрывался символ солнца. - Утро, день, закат? Ода отняла от груди руку. - День. Солнце клана Кьун всегда сияет над кронами двуречного леса. - Окно у него под самым потолком. Как раз для прошедшего зенит Солнца. - Я не понимаю... - О нет, ты все прекрасно понимаешь, - сказал эльф, дергая за одну из струн гитары. - Поняла ещё в тот раз, когда выяснилось, что ты будешь служить ни с кем иным, как с Табиусом. Сводным братом, Ода. Разве ваш орден не держит членов семьи как минимум в разных странах? - Он не мог повлиять на Волю. Никто не может, - сказала она. - Я совершила ошибку и поплатилась за неё всем, что у меня было. И я должна служить Ордену до последнего за то, что он дал мне шанс. То, что мне позволили провести остатки жизни с родным человеком - милосердие. - А что у тебя собственно было? - он вновь дернул струну. - Гнилая квартира в Ваторе? Взрывной характер? Ах да, ещё черноглазый любовник и торговец временем по совместительству. - Не зарекайся, - прошипела Ода, сжимая кулаки. - У меня была цель и были друзья, но та битва смыла целый квартал вместе с теми, кого я знала. А ты, как настоящий отец вдобавок высосал из меня десятки лет, стоило мне воскреснуть! Повисло молчание. Только легкие поры ветра волновали гитарные струны с листвой. - Именно поэтому я ухожу домой, - наконец подал голос Ауашер. - Интересно почему сейчас, а не тогда? Совесть не позволила? - Верно. Я искал способ все исправить. Ты даже не представляешь сколько времени я влил в твоё тело. Девушка оробела. - Что? - Да, ты почти не помолодела внешне. Я следил за этим, но дело в том, что проблема не в украденном времени, - он вынул из кармана небольшой, сложенный в трое листок. - Мне как эльфу стоило это заметить сразу, но я самый отвратительный прорицатель какой только мог существовать. Эльфы они...по своей природе чувствует такое, но не я. Стражница судорожно вздохнула. Она почти не дышала, пока Ауашер распинался, пытаясь объяснить, что он делал для неё все эти два года и ещё сотню раз повторил, какой он неудачник. Ода слушала настолько внимательно, что в определенный момент поняла, что не разбирает смысла слов. Значения начали путаться и даже её собственное имя как-то исчезло из памяти. Ауашер встряхнул её за плечи. - Это одиночество. В тебе в самом буквальном смысле дыра, которая никогда не затянется, чтобы ты не делала. Так случается со всеми, кого покидает Воля. Это нельзя изменить, потому что она была твоим стержнем с самой юности, возможно, когда я нашел тебя в приюте, то ты уже была одержима. Даже если Воля жила в тебе год, то её исчезновение оставит свой след, а у тебя сколько? Больше двадцати лет, Ода! - Так...что это значит? - Это значит то, что ты не умираешь. Я вернул всё, что украл у тебя и сейчас хочу, чтобы ты перестала загонять себя в эту проклятую башню. Ты человек леса, такой как ты не место в душных каменных залах рядом со стариком. Она дернула плечом, стряхивая руки отца. - Табиус мой брат, я не могу его оставить! Не сейчас, когда он... - Что,