— Похоже, рано куда-то идти. Там беспилотник! — окликнул я его.
— Где? — спросил тот.
— Да вон там! Не шевелись! — указав глазами на небо, ответил я.
И мы пролежали в снегу ещё около часа или даже больше совсем неподвижно и молча. Маленький дрон продолжал кружить то снижаясь, то поднимаясь. Но нарисовав в воздухе несколько невидимых восьмёрок, всё-таки улетел.
Я к тому времени замёрз уже конкретно и даже перестал чувствовать пальцы на ногах. Ботинки, купленные за тысячу рублей по скидке в магазине «Кари», хоть и считались зимними, но всё-таки не имели меха, а лишь лёгкий начёс внутренней подкладки. А вот куртка защитного цвета, купленная на «Вайлдбериес», к моему большому удивлению на самом деле с холодом боролась, как могла. По сравнению с сибирскими морозами, конечно, должно было казаться тепло. Однако после долгого неподвижного лежания на снегу так не казалось.
— Слушай, как тебя? — спросил я его, уже стучащего зубами.
— Илья — ответил он.
— Давай-ка выбираться отсюда, — проговорил я, пытаясь пошевелитьсловно заржавевшим телом.
При попытке выползти я почувствовал резкую боль в ноге. Взглянув на неё, я увидел, что вся штанина моя оказалась в крови.
— Это ещё, что ещё такое? — удивился я вслух.
— Мать моя моржиха! Да тебя зацепило! Что ж ты лежишь-мечтаешь? — возмутился и скрючился Илья.
— Да уж как-то это неожиданно всё. Я даже не почувствовал, — проговорил я и потянулся задрать штанину.
Оголив голень, я ничего не обнаружил.
— Снимай ботинок, — сказал Илья.
Расстегнув застёжку ботинка, я понял, что он полный. Полный уже холодной крови, которая тихонько стекала всё это время через отверстие в подошве.
Рана оказалось небольшой, но прям на самой подошве.
— Возьми вот мой платок сопливый, — улыбнувшись, протянул его мне Илья.
— Давай. Надеюсь, сопли твои лечебные, — улыбнулся я ему в ответ.
Слив из ботинка оставшуюся кровь, я подложил его платок под ранку и обулся.
— Давай-ка всё-таки выбираться отсюда, — закончив с ботинком, я пополз потихоньку из кустов.
Взобравшись снова на дорогу, я с трудом оперся на ногу и старался помнить для себя лишь одно: ни за что не смотреть на убитых.
И мы потопали потихоньку в обратный путь, оставляя красный след подошвы ботинка на грязном снегу дороги.
— Слушай-ка, ты на кой пёс тащишь с собой эту коробку? — психанул опять Илья. — Ты сам говорил, что там носки. Чего ж ты их не наденешь? — добавил он тут же.
— Ну, это ж не нам всё-таки. Это для бойцов вязали. А мы с тобой чего?.. Обычные городские жители. Нам надо домой, короче. Толку с нас здесь никакого, — ответил я, обхватив коробку крепче.
— Да уж, странный логотип какой-то, не находишь? Такие большие красные женские губы и на фронте… — удивлялся и будто облизывался, как кот, Илья.
— Странный ты всё-таки тип. Всё чего-то думаешь там про себя, ни с кем в машинене разговаривал. И сейчас тащишь эту коробку с пробитой ногой. Ты вообще в жизни кем работал? — разговорился мой попутчик.
— Я писатель, — ответил ему я.
— Писатель? Я что-то не слышал про тебя. И чего ты написал? — немного ехидно спросил он.
— Я неизвестный писатель. Книгу ещё не закончил, потому и не издана ещё, — ответил я, продолжая кондыбать дальше.
— А сюда чего? За острыми ощущениями потянуло? Сюжет какой-нибудь найти? — немного усмехнувшись, спросил он снова.
— А сам-то ты чего здесь? Помнится, недавно приехал и уже домой засобирался… Не так ли? — парировал я.
— Ох, и хитрый ты, писатель. Вопросом на вопрос отвечаешь. Ты случаем не из народа Израилева? — улыбаясь и оглядываясь, он шагал впереди меняс заметной одышкой.
— Ой, а сам-то, — стараясь наступать только на пятку, улыбнулся я ему в ответ сквозь боль.
— Ты давай кандыляй, кандыляй, тащить мне тебя ой, как не хочется, — продолжал юморить Илья. — Да ладно, ты не подумай. Это я от шокового состояния так отхожу. Как бы смеяться не начать до истерики, — попытался оправдать он свою улыбку.
— Да я ничего. Всё нормально. Чтобы я один делал? Так хоть куда ни шло.
Дорога вдоль лесополосы закончилась, точнее, лесополоса закончилась, и начиналось поле широкое и открытое, на которое мы выходили как мишени.
— Ты думаешь, мы правильно идём? — спросил я его.
— Да откуда я знаю? — снова вопросительно ответил мне он. — Давай свою коробку. Понесу. Вижу, ты всё медленнее и медленнее, — вырвав коробку из моих рук, он снова пошёл вперёд.
Где-то вдалеке слышались раскаты грома. Только зимой гроза бывает крайне редко. Вроде бы в прошлом году такое было в Назарово. Но сейчас это были всё-таки снова взрывы. Мутное солнце было ещё высоко, хотя уже дымилось и падало вниз, как подбитое чьей-то ракетой. И было понятно, что мы идём не туда, и похоже, сегодня уже не придём даже «не туда». Просто не успеем.