— Наденьте ещё носки, как положено, в берцы. По минам пойдём, — порекомендовал я всей группе.
— Да я там и без этих волшебных прошёл ночью. Я их позже надел, когда на гвоздь напоролся, — воскликнул Илья.
— Да, ребят, давайте-ка накинем по носку. Сколько там осталось? — обратился ко мне командир.
— Было, вроде, десять пар, — ответил я.
Ребята молча расшнуровались и заменили носки.
Пока мы думали да гадали, по наши души прилетел дрон-камикадзе.
Его заметил первым Дрозд.
— Уходим! — крикнул он, махнув рукой и подскочив с места.
— Разойдись! — заорал командир.
И мы, кто как мог, кинулись в разные стороны.
А дрон пошёл в крутое пике. Оператор направил его почему-то именно в меня. Я понял это за мгновенье, когда на бегу оглянулся. Но в тот же самый момент споткнулся и упал в какую-то яму. А дрон взорвался буквально в двух метрах впереди меня. Я оглох, и земля перестала быть твердью. Законы всемирного тяготения надо мной теперь были не властны. Я попал в невесомость и вращался, казалось, как глобус, в воздухе. Не мог встать и зацепиться за землю, даже когда подбежал Илья и ещё кто-то. Меня приподняли, но удержаться на поверхности не получалось. Меня несло то влево, то вправо, то назад, то вперёд. Упав на ладони, я понял, что на четырёх конечностях мне удаётся устоять. Я ничего не слышал и, не оглядываясь на группу, как-то по-собачьи двинулся на минное поле, потеряв свой автомат.
Группа была где-то рядом. Казалось, они идут также по-собачьи, как я. Как-то быстро потеплело, и без того грязный снегна глазах превращался в липкое месиво. Ястал скользить практически на одном месте, опасаясь лишь одного, что кто-нибудь выстрелит мне в спину. Наконец, остановившись и откинувшись на бок, я оглянулся и увидел, как группа вместе с Ильёй пытается отстреливаться одиночными выстрелами, прикрывая мои потуги.
Но вскоре патроны закончились, и ребята двинулись ко мне.
Илья помог мне встать. Похоже, пока я карабкался, ощущение поверхности ко мне вернулось, и я хоть и шатался, как пьяный, но уже смог идти дальше. Потихоньку кандыляла за мной и группа. Местность была немного на подъём, с частыми маленькими островками деревьев средь виднеющейся впереди открытой равнины.
— Где-то здесь начинаются мины, — крикнул кто-то сзади, и я понял, что слух постепенно возвращается ко мне.
Группа догнала меня, несмотря на ранения ног.
— А где твой автомат, писатель? — спросил Дрозд.
— Да он не то, что автомат потерял. «Он себя потерял там», — сказал командир, прихрамывая и обгоняя Дрозда и Воробья, которые тащили штурмовика с перебитыми ногами.
— Ну что, писатель, как дальше пойдём? Как тебе подсказывает твоё воображение? — подойдя ко мне очень близко и вглядываясь в мои глаза, спросил командир. — Глаза твои всё те же. Ты до сих пор не здесь. Так посмотри же оттуда, куда нам идти дальше, — тихо произнес он.
— Носки не дадут нам подорваться, — ответил я.
— Да мы все видели, как на тебя пикировал дрон, — проговорил командир.
— Идёмте, — сказал я и пошёл по минному полю. — Честно говоря, вообще сомневаюсь, что здесь есть мины, — продолжил я, прибавляя шаг.
— Да нет здесь ничего, — сказал Илья и пошёл правее моих следов.
Пока группа не ступила на минную дорогу и колебалась, из-за поворота показался пикап.
— Всё уходим! — сказал командир.
И группа двинулась по открытому заминированному участку. Мы были, как на сцене. Казалось, что ещё немного, и нас просто изрешетят. Мы с Ильёй заменили ребят и, придерживая с двух сторон раненного в обе ноги штурмовика, торопились, насколько это было возможно. Я оглянулся и увидел, как на подъезде к заминированному участку стояло уже три пикапа, из которых высыпали боевики. Нас разделяло не больше двадцати метров. И было слышно, как они кричали:
— Здесь мины! Они сейчас взорвутся сами!
Они держали нас в прицел, и ждали, когда мы подорвёмся.
Но мы продолжали идти дальше. Кто-то крикнул:
— И где же мины? Они спокойно уходят.
— Я возьму их живьём. У них патронов не осталось, — послышалось за спиной.
Я оглянулся и увидел, как с автоматом к нам побежал один из них, а другие просто держали нас в прицеле.
Мы стали торопиться. Но вскоре прозвучал взрыв, и догонявший нас подорвался на мине.
Остальные стали стрелять по нам. Но к тому времени равнина уже перешла в какую-то низменность. И мы, упав в раскисшее поле, были уже недосягаемы для пуль.