Самое важное сейчас - сохранить тайну. Чтоб ничьей ноги в квартире не было. Запереть двери, закрыть окна, задернуть шторы!
Вот что подумал профессор, когда взялся за телефон, и тут из трубки донеслось нечто удивительное.
Прямо в ухо ему прозвучал чей-то голос:
- Лучше всего - Пепу Шпильку и Удава Чанга. К ночи я вас жду.
Кто это сказал? И почему в его телефон?
Внезапный смех прервал его размышления.
Это смеялся Туламор-младший, который тоже слышал голос из телефонной трубки и, конечно же, узнал его.
Хорошее настроение подопечного немедленно развеяло тревогу профессора.
Нверняка это был просто обрывок телепередачи. Какой-нибудь дурацкий фильм ужасов.
Он позвонил вдове Ворачковой и быстренько сочинил незамужнюю племянницу из Подивина, которая приехала к нему в гости на пару дней и сама обо всем позаботится.
- А что же вы будете есть? Она же не местная, не знает, где что купить, давайте я вам хоть продуктов занесу? - предложила пани Ворачкова.
- Нет-нет, спасибо, вы так добры, но когда моя милая милая племянница открыла чемодан, как вы думаете, что в нем было? - свежие колбасы и полпоросенка!
Профессор Кадержабек повесил трубку и запрыгал как мальчишка.
Впереди его ждали чудесные дни в обществе носкоеда, который, похоже, свыкся с террариумом и повеселел.
Охотней всего он бы вернулся к исследованиям. Необходимо выяснить, едят ли носкоеды что-нибудь еще? Чем можно разнообразить их меню?
Как насчет носовых платков? Они же тоже постоянно теряются. А кто виноват - неизвестно.
Профессор Кадержабек был переполнен счастьем и смелыми научными гипотезами. Их было столько, что он не знал, с которой начать.
Фото! - мелькнуло у него в голове.
Сфотографировать в фас, в профиль, в покое и в движении, запечатлеть во всех ракурсах. Его труду "Жизнь непарных носкоедов" категорически недоставало иллюстративного материала.
Он отступил на пару шагов, выбирая наилучшую позицию для своего исторического кадра. Космонавты сфотографировали Луну, а он, профессор Кадержабек со своим фотоаппаратом, откроет людям носкоедов.
Да! Носкоед горделиво подбоченился и сделал шаг вперед.
Профессор нажал на спуск, запечатлев исторический момент. Маленький шаг для носкоеда - большой шаг для всего человечества.
Но!
Экран фотоаппарата был пуст. Вместо улыбающегося носкоеда - грязное белое пятно. Распознать в нем Туламора-младшего было невозможно при всем желании.
Профессор Кадержабек огорчился, но решил не сдаваться.
Он попытался сделать еще несколько снимков - пару со вспышкой, пару без, с разных ракурсов и расстояний, но результат был все тот же.
Носкоед прямо-таки позировал перед камерой, но на снимках были лишь невнятная тень и размытое белое пятно.
Как же так?
По спине профессора побежал неприятный холодок. Что-то зловещее происходило в доселе мирном кабинете ученого.
Сперва тот голос в телефоне, а теперь еще и это...
Профессор убрал фотоаппарат в верхний ящик стола, а из нижнего вытащил сигару.
Закурил и задумался.
Нет, на размышления времени нет. Он загасил сигару в пепельнице и начал действовать.
Запер дверь, а для полной уверенности еще и придвинул тумбочку. Закрыл окна, опустил шторы, отключил телефон.
Затем снял со стены теннисную ракетку. Он не держал ее в руках со студенческих времен. Она ему пригодится - когда-то о силе его удара ходили легенды.
С ракеткой на коленях профессор Кадержабек сел перед террариумом и стал ждать.
Понятия не имея, кого он ждет и зачем.
спи сладко, эгон
Пан Варжинец с нетерпением ожидал похорон во второй половине дня.
Это случалось нечасто. Зачастую похороны были такие печальные, что он едва не плакал, когда играл.
Но в этот раз предстояло прощание с весьма важным и заслуженным покойником. Ожидалось много важных гостей и торжественных речей; какой-то артист должен был прочесть целую поэму, а главное - был приглашен целый камерный оркестр.
Пан Варжинец был бы рад повидать коллег-музыкантов, хоть и знал, что те будут допытываться - отчего он никогда не придет выпить с ними пива, а все сидит дома, как сыч.
Уж не появилась ли у него девушка?
Вот начнут они его тормошить, а он им возьми да и ответь:
Не девушка, а носкоед! Зовут Хихиш.
Все было так, как он себе и представлял: музыканты толпились в служебном помещении крематория и болтали. Как же ему хотелось рассказать о том, что творится у него дома!