— О турсе и его «естественной глупости», гейс, — невозмутимо ответил дворецкий, потихоньку прибирая со столика у кресла пустую рюмку и ставя её на поднос рядом с уже изъятым графином, в котором плескались остатки тернового бальзама.
— Да, точно! Так вот, Капс, несмотря на иные заблуждения, мэтр Грейфус был известнейшим менталистом, вклад которого в науку неоспорим. И если он утверждает, что на представителей турсов и огров практически не действуют ментальные конструкты, как прямого, так и опосредованного типа воздействия, вроде зелий и артефактов, ему можно верить. А значит, придётся мне извиниться перед мэтром Тарди, ведь получается, что проблема со скоростью обучения языку заключалась вовсе не в его артефакте, а в общей…
— Естественной глупости турса, гейс, — понимающе кивнул Капс, и доктор укоризненно покачал головой. Для него не было секретом странное предубеждение дворецкого в отношении Грыма.
— Общей ус-устойчивости турсов и огров к воздействиям подобного рода, — Дорвич погрозил ничуть не смутившемуся Капсу пальцем. — Так вот… завтра же отнесёшь мэтру…
— Осмелюсь доложить, гейс, но терновый бальзам закончился, — перебил его слуга, а когда доктор попытался что-то сказать, поспешил добавить: — даже тот, что управляющий прислал двумя неделями ранее.
— Монтрёз от полковника Пибоди? — после недолгой паузы произнёс доктор, недовольно пожевав губами.
— Последнюю бутылку вы третьего дня презентовали инспектору Джейссу в честь его награждения, — водружая графин с бальзамом на пустой поднос, проговорил Капс. — Могу предложить передать мэтру Тарди коробку сигар, что вы выиграли в клубе у капитана Уойза из Второй кавалерийской бригады.
— Не люблю сигары, — скривился Дорвич, падая в любимое кресло.
— Я помню, гейс, — кивнул дворецкий. — Зато мэтр Тарди их любит.
— Что ж, — доктор устало махнул рукой и, зевнув, прикрыл глаза, — если он их любит… Не забудь только объяснить, в честь чего такая ще-едро-ость…
— Не сомневайтесь, гейс, всё будет сделано в лучшем виде, — заверил хозяина дворецкий и, накрыв «уставшего» доктора шоттским пледом, тихо вышел из комнаты, стараясь не звенеть посудой на подносе.
— Он ещё писал, что ог-хр-ры умеют превращаться в камень… но это уж совершеннейшая чушь… — пробормотал доктор Дорвич сквозь сон.
Очередное утро очередного выходного дня. Единственного на неделе, но не мне жаловаться. С моим-то рабочим графиком это не проблема. Хотя в прошлой жизни, как мне удалось вспомнить после очередного приступа, обычным делом считались два выходных на пять рабочих дней. Но право слово! Для этого приходилось работать, как минимум, по восемь-девять часов в день, я же тружусь в худшем случае четыре часа в день, и имею заработок, как у хорошего мастерового в Граунде или даже Брэкбридже! Но им-то приходится вкалывать по десять-двенадцать часов в день, да и доход делить с сидящими на шее домочадцами. Я же… в общем, неплохо устроился. Если бы ещё не эти драхховы поезда, грохочущие под окнами по утрам. Эх! Нет в жизни счастья, ха!
Правда, сегодняшний выходной таким считать нельзя. Обещал помочь Фари в доставке из порта и разгрузке очередной партии тканей и кожи на склад её семьи в Пампербэй. Не бесплатно, разумеется… а значит, на этой неделе выходных у меня нет вовсе. Настоящий трудяжка!
А если серьёзно, то за столь «насыщенный» трудовой график я должен бы благодарить собственное тело и его врождённую предрасположенность к телекинезу. Пусть он довольно странен, если не сказать — убог, по сравнению с умениями представителей иных рас, описания которых я неоднократно встречал в библиотечных книгах, но без него мне пришлось бы намного хуже. Именно телекинез, пусть и ограниченный предметами, с которыми я контактирую телом, помогает мне в моей работе грузчика.
Поднять заваленную кожами и рулонами ткани телегу, ухватившись за борт? Нет ничего проще… для меня и моего скромного таланта. А ведь если бы подобный фокус попытался провернуть, скажем так, «обычный» силач, телега просто развалилась бы, не выдержав веса груза. Ну, или, как минимум, лишилась того борта, за который её попытались бы приподнять. В моём же случае всё гладко. Послушный воле, телекинез просто подхватывает всю телегу целиком, будто какой-то невидимый гигант поднимает её в пригоршне. И никаких аварий.