Выбрать главу

"О ЛЮБВИ В СЛОВАХ НЕ ГОВОРЯТ"

Писатель Марк Ефетов постоянный гость Дома творчества писателей в Дубулты. На протяжении многих лет он приезжает на Рижское взморье и увозит отсюда некие нерукотворные произведения. Этот, старейший художник слова, был лично знаком с авторами таких литературных шедевров, как "Двенадцать стульев", "Золотой теленок", с Михаилом Булгаковым, другими писателями послереволюционного периода. Недавно Ефетов отметил свое 80-летие...

- Марк Семенович, если судить по краткой литературной энциклопедии, печататься вы начали с 1929 года. Теоретически вы могли знать и даже быть лично знакомы с Маяковским, Булгаковым и другими писателями, которых принято относить к классикам советской литературы. Расскажите о писательских путях-перекрестках и наиболее значительных для вас встречах...

- С живым Маяковским я не встречался. Был только на панихиде во дворе Союза писателей, на улице Воровского. Запомнил слова, сказанные Луначарским: "Это не панихида, а митинг протеста". С Михаилом Афанасьевичем Булгаковым был знаком во время моей работы в редакции газеты "Гудок". Для той же последней страницы писали Юрий Олеша и Евгений Катаев-Петров. Впоследствии он сыграл большую роль в моей жизни. Об этом я написал в своей книге "Давнее и недавнее", которая сейчас находится в работе.

- Пятьдесят восемь лет вы отдали "снам человечества" - так иногда называют литературу. Можете ли вы на основании своего колоссального опыта сделать вывод - какие "сны" больше всего нужны людям?

- Прежде всего, нравственность. И еще: людям нужно страстное писательское слово. Писатели могут - и обязаны это делать - активно участвовать в борьбе за мир, за выживание человечества всего земного шара, за планету без войны. Мы много говорим и пишем об этом, и тема стала как бы привычной, фраза - стереотипной, и от этого они теряют силу своего убеждения. А вот что в первые дни второй мировой войны сказал Бернард Шоу: "Немцы перелетают Ламанш, затрачивая огромное количество бензина, и бомбят Лондон. Англичане перелетают Ламанш, затрачивая уйму первоклассного бензина и бомбят Берлин. Неужели нельзя как-нибудь договориться, чтобы немцы бомбили Берлин, а англичане Лондон. Сколько бензина можно тогда сохранить!".

Я привел этот пример, чтобы сказать: писательское слово может быть образнее, парадоксальнее, необычнее и ярче. Это запомнится, это дойдет до сердца и ума. Писатели должны не только писать, но и выступать. Нужна писательская публицистика.

- Как вы работаете и почему в своем творчестве часто обращаетесь к теме детства?

- Я очень рано начал работать - мне не было еще пятнадцати... Потому-то и писать я начал о своих сверстниках и для них.

- В одном из своих последних стихотворений Роберт Рождественский написал: "Три эпохи, три гордости, три стыда". То есть, он имел в виду "эпоху Сталина", "эпоху Хрущева", "эпоху Брежнева". Что вы можете сказать о себе и литературе вообще в контексте этих "трех эпох"?

- Во все эпохи, а не только в эти три, были хорошие произведения и плохие.

- Вы сказали, что на протяжении почти 40 лет приезжаете в Дубулты, в Дом творчества. Как ваше писательство связано с Юрмалой?

- Мне нигде так хорошо не работалось, как в Дубулты. Было бы нескромным перечислять все повести, написанные на Рижском взморье. Обращусь только к моему "Избранному": "Граната в ушанке", "Валдайские колокольцы" и "Последний снаряд". Все эти вещи написаны в нашем Доме имени Райниса, где сам воздух насыщен озоном литературы. Здесь каждая тропа напоминает о задуманном, обдуманном, написанном или свершениях моих коллег. Я бы сказал, что здесь зачастую перестук пишущих машинок заглушает ласковый прибой янтарного берега.

- С развитием научно-технического прогресса становится ли человек умнее, добрее, отзывчивее?

- Я отвечу вам стихами Александра Яшина:

В несметном нашем богатстве

Слова драгоценные есть:

Отечество,

Верность,

Братство.

А есть еще:

Совесть,

Честь.

Ах, если бы все понимали,

Что это не просто слова,

Каких бы мы бед избежали.

И это не просто слова!

- У нас, в Латвии, из ста браков через какое-то время разводится пятьдесят одна пара. Не лучше, наверное, обстоят дела и в других республиках... Не считаете ли вы, что институт семьи переживает трудные времена?

- Я за семью, и даже за семейный подряд. Это объединение самых близких, самых любящих, самых понимающих друг друга людей. И когда случается семейная катастрофа, рвется некая драгоценная нить бытия. И это не может огорчать...

- Расскажите, пожалуйста, о вашем самом любимом человеке... Кто он? И можно ли любить человека за "что-то", или любовь - необъяснимое состояние, как, скажем, судьба?

- "О любви в словах не говорят..."

- Вы защищали Москву, награждены медалью "За оборону Москвы". Приходилось ли вам убивать человека - врага? И если да - что вы при этом ощущали?

- Я был фронтовым корреспондентом и потому не стрелял и не убивал. Но если бы завтра мне довелось встретиться с врагом, лицом к лицу с тем, кто посягал бы на жизнь моей семьи, Родины, я, не задумываясь, убил бы его и не испытал бы угрызений совести. Когда хотят спустить курок, целясь в тебя, надо немедленно стрелять первым...

- Как вы относитесь к перестройке? Вы лично ощущаете ее, и в чем?

- Я ощущаю ее ежедневно. Даже в нашем Доме в Дубулты, перестроены, а вернее упорядочены сложности с приездом-отъездом, с междугородними переговорами и со многим другим, что, в общем-то, помогает писать. Беру я самый близкий и маленький пример, но в нем, как в капле воды, видны приметы перестройки во всей стране, что помогает и, надеюсь, еще больше поможет жить и работать.

- Ленин говорил: "Юбилеи - смешная нелепость". Вы за свою жизнь их пережили без счета... И вот недавно отметили свой собственный - 80-летие. Какой основной вывод относительно бытия вы сделали к этим годам?

- Свой юбилей я провел за письменным столом. Юбилей лишь напомнил, что надо спешить, дабы успеть сделать задуманное. А вывод... Все уже сказано и продумано до меня: не делай другому того, чего не пожелал бы себе...И я стараюсь этого придерживаться...

- Предположим, что изобрели эликсир молодости... С чего бы вы начали "вторую жизнь"?