— Сепаратизм? — хмыкнул Уолш и с любопытством посмотрел на директора. — Простите, сэр, но в этом подходе лично я ничего нового не вижу.
— А кто вам сказал, что я гонюсь за новизной? — окрысился Кейси. — Мы же тут не премьеру бродвейского мюзикла обсуждаем. Да и Советский Союз возник на карте мира задолго до появления в Белом доме мистера Рейгана… И вот еще какая важная деталь, Генри: для нашей с вами фирмы всю подготовительную работу в этом направлении господин Иосиф Сталин уже провел. Провел фундаментально, основательно и с размахом. Как умел только он. Они же там все смертельно обижены друг на друга: чеченцы на ингушей, крымские татары на казанских, западные украинцы на восточных, осетины на грузин, армяне на азербайджанцев, лакцы на аварцев… И все вместе — на русских, в которых видят главное зло и объект кровной мести. Сепаратизм, как основа деструктуризации любого государства, напоминает яблоню: плоды должны не просто налиться соком, а вот-вот, с минуту на минуту, упасть под тяжестью накопленной, вызревшей ненависти к своему подвешенному состоянию. И, упав — вначале одно, потом несколько — вызвать обвал, цепную реакцию. Такую мощную и стремительную, которую не смогут остановить ни службы внутренней безопасности, ни армия, ни даже сам Господь Бог, если у него, естественно, хватит ума вступаться за Советский Союз. Так вот, мне кажется, что этот момент наступил. Или вот-вот наступит…
— Сэр, хочу напомнить, что попытки инициировать вспышки сепаратизма предпринимались — я имею в виду только нашу фирму — еще с середины пятидесятых годов. Попытки, надо вас сказать, серьезные. Мы ухлопали на эти затеи прорву денег. Но результаты, как вы знаете, были мизерные…
— При тогдашнем советском аппарате контроля и подавления иными они быть не могли, — кивнул Кейси. — Сейчас совсем другое время, Генри. Скажу больше: еще год назад, когда в Кремле сидел ваш друг Андропов, обязавшийся сохранять с нами стратегический баланс, я бы не подписал даже стодолларовую смету на тактические мероприятия, связанные с внутринациональным распадом Советов. Однако сегодня, при господине Горбачеве, мы имеем исторический шанс окончательно смести с лица земли этот бардак и заодно все его восточноевропейские филиалы. Впервые мы имеем дело с кремлевским лидером, который так отчаянно, так ВСЕСТОРОННЕ жаждет завоевать популярность именно на Западе…
— Судя по всему, он вам нравится? — не без иронии поинтересовался Уолш.
— Кто мне нравится? — Мелкие черты лица Уильяма Кейси соединились на долю секунды в одну сплошную МОРЩИНИСТОСТЬ. — Горбачев? Он мне глубоко омерзителен, Генри! Не помню кто именно, кажется, Гардинг, говорил, что любой уважающий себя политик должен на восемьдесят процентов состоять из принципов и только на двадцать — из популизма. А Горбачев — популист на все сто процентов. Его политическое кредо — нравиться всем и при любых обстоятельствах. Ибо сам от себя он в полном восторге. В истории еще не было советских лидеров со столь тяжелым и специфическим диагнозом. Вы, естественно, читали стенограмму его беседы с Тэтчер? Ну, той, во время первого посещения Горбачева Англии, когда он еще был секретарем по идеологии?
— Да, конечно, сэр.
— Поверьте моему политическому опыту, Генри: Тэтчер — самая гениальная женщина двадцатого века. И с потрясающей реакцией, что для англичан вообще не характерно. Выслушав ту ахинею, которую под сухие кексы и кларет для почетных гостей нес Горбачев, она сразу, даже не проконсультировавшись с помощниками, дала ему путевку в жизнь. Эта крашеная гладильная доска, не похвалившая за всю жизнь даже собственного мопса, выдала такие комплименты в адрес Горбачева, что… Короче, наша британская тетушка сразу поняла, что ей ВЫГОДНО иметь этого эмоционального живчика в качестве политического партнера по ту сторону железного занавеса. По-видимому, до Тэтчер первой дошло, что для Запада появление Горбачева на советском горизонте — знамение свыше. В авторитарном государстве нет и не может быть места демократии. Никакой! И наоборот. Так вот, лозунг о необходимости демократизации советского общества, с которым сегодня носится по миру Горбачев, вся эта его перестройка и есть законченная, ИДЕАЛЬНАЯ формула развала советской империи…
— Знание формулы не гарантирует успешное завершение эксперимента, — возразил Уолш.
— Но достаточное основание, чтобы его начать…
— А как же быть с ферментом выживаемости, о котором вы только что говорили? — Уолш чуть подался вперед. — Ведь политический курс Горбачева может быть просто отвергнут. И тогда его сметут, уничтожат…