— Над этим вопросом, сэр, уже третьи сутки бьется весь аналитический отдел… — Уолш прерывисто вздохнул. — Тут масса вариантов, сэр, но ни один из них не тянет на то, чтобы стать отправной точкой, посылом. Я знал Грега много лет. Это типичный дипломат старой гарримановской школы — умный, осторожный, хитрый и сдержанный. Представить, что Грег Трейси позволил себе сболтнуть лишнее или дал повод советской контрразведке заинтересоваться своей персоной, я просто не могу…
— А если кто-то из русских, с которыми встречался Грег, сообщил ему некую… важную информацию? Что скажите на это, Генри?
— Просчитали в первую очередь, — вяло отмахнулся Уолш.
— И что?
— Тоже не стыкуется, сэр.
— Почему, Генри?
— Видите ли, сэр… — Уолш несколько раз энергично потер багровое темя. — Если бы Грегу действительно сообщили нечто особо важное — настолько важное, что русские, откровенно плюнув на отношения с нами и неизбежные при таком раскладе последствия, дали команду подложить взрывчатку в самолет шефа отдела госдепартамента США, — то он передал бы в Штаты эту информацию сразу же, как только добрался до посольства…
— А если информация, о которой идет речь, носила настолько… конфиденциальный характер, что сообщать о ней по телефону было небезопасно?
— Тем более Грег должен был найти способ НЕМЕДЛЕННО передать эту информацию в Штаты! — Уолш упрямо мотнул седой головой. — Обязан был! Последней по программе встречей Трейси была беседа с Андреем Громыко в его кремлевском кабинете. Из Кремля, никуда не заезжая, Грег вернулся в наше посольство, где находился в общей сложности десять часов — вплоть до выезда в международный аэропорт Шереметьево-2…
— А если он…
— В чем, собственно, вы хотите убедить меня, сэр? — Лицо Уолша покрылось пунцовыми пятнами, он словно не замечал, что переступает грань дозволенного, перебивая босса. — Что Грег Трейси, в действительности располагая столь важной информацией, не нашел в течение десяти часов возможности проинформировать об этом своего прямого шефа, использовав полностью защищенный от прослушивания трансатлантический кабель?.. Я уже не говорю о прямой линии с помощником президента по национальной безопасности, которая есть в нашем посольстве в Москве…
Кейси молчал. Его сморщенное лицо застыло и напомнило Уолшу одну из тех гипсовых масок, которые снимают с покойных.
— Повторяю, сэр: Грег Трейси был многоопытным, ТЕРТЫМ дипломатом. Кстати, в конце семидесятых годов он несколько раз оказывал нам профессиональные услуги в Латинской Америке…
— Впервые слышу, — пробормотал Уильям Кейси, удивленно вскинув брови. — Очень любопытно…
— Это задокументировано, сэр.
— Об услугах какого характера идет речь?
— В тот период Грег подстраховывал нас по линии госдепартамента. Это продолжалось не более трех лет…
— Почему вы вдруг решили сказать мне об этом, Генри?
— Чтобы вы, сэр, полнее представляли себе личность Грега Трейси: этот человек знал, что такое оперативные секретные документы, полученные за границей, и имел профессиональные навыки работы с ними…
— Кто отвечал за безопасность «Боинга» в Москве?
— Все по протоколу, сэр… — Уолш кулаком протер покрасневшие глаза. — Третье главное управление КГБ. Их люди обязаны были проверить техническое состояние самолета, ну и, естественно, обеспечить полную безопасность лайнера на протяжении всего времени, пока самолет находился в ангаре.
— А наши люди?
— Конечно, и они тоже. Уже непосредственно за два часа до вылета.
— Если допустить, что русские… заложили взрывчатку незадолго до вылета «Боинга»… — Кейси чуть подался вперед. — Служба безопасности нашего посольства могла это пропустить, не заметить?
— Все зависит от характера взрывного устройства, от места, где…
— Могла или нет? — жестко спросил Кейси.
— В принципе, могла, сэр.
— Значит, тупик? — Глубоко запрятанные под надбровные дуги глаза директора ЦРУ тревожно блеснули. — Никаких версий, никаких зацепок, никаких доказательств…
— Также, как и вы, сэр, я убежден, что самолет, в котором Грег летел в Штаты, развалился на части не в результате технической неисправности… — Уолш ГОТОВИЛ своего босса к решению, которое считал единственно приемлемым, и делал это по обыкновению неторопливо, обстоятельно, открывая перед Уильямом Кейси всю бесперспективность решения проблемы в той плоскости, в которой видел ее директор ЦРУ. — Позавчера мы получили официальные соболезнования от советского руководства. Насколько мне известно, госдепартамент уже ответил благодарностью. Таким образом, протокол и все необходимые правила приличия соблюдены. Жизнь продолжается, с момента гибели самолета прошло трое суток, так что любая наша НЕМОТИВИРОВАННАЯ попытка навязать русским обмен мнениями о диверсионном характере авиакатастрофы над Швейцарией приведет в итоге лишь к глубокому кризису в советско-американских отношениях. В такой ситуации выкладывать на стол президента наши версии вместо конкретных доказательств, по-моему, нет никакого смысла — мы рискуем оказать ему довольно скверную услугу…