— Николай, ты ведь знаешь, о ком идет речь, да?
— Это неважно, Эдик. Мне просто нужно твое слово. И этого будет достаточно. Если ты не уверен, скажи мне сейчас. А то, знаешь, с годами мне перестала казаться симпатичной одна наша народная пословица…
— Какая именно?
— Лес рубят — щепки летят.
— Ну, хорошо! — Горюнов кивнул и медленно, скрепя снегом, направился к «жигулям». Потянув на себя дверцу, он посмотрел поверх кузова машины на Серостанова, который по-прежнему стоял на месте. — Я даю тебе слово, что этому человеку нечего бояться. Но это все! Остальное зависит от того, что именно я услышу, и на каких условиях мне предстоит предать своих товарищей и отказаться от задуманного… Короче, в этом никаких гарантий я давать не стану, понял?
— Меня это устраивает, — коротко кивнул Николай и направился к машине. — Ты вправе распоряжаться собственной головой. Особенно сейчас, когда она может слететь с плеч в любую минуту…
14
Израиль. Вилла в районе Кейсарии.
Февраль 1986 года.
Огромная двухэтажная вилла, сложенная из тесаного пористого камня, с голубым бассейном в форме скрюченной инфузории и белыми, похожими на операционные столы, шезлонгами, напоминала голливудский павильон, в котором вот-вот начнутся съемки фильма о жизни миллионеров, которым обрыдла мирская суета. Ни одна деталь вокруг даже отдаленно не напоминала об индивидуальности хозяев этого роскошного строения. Быстро завершив осмотр величественного и бескрайнего как пустыня Калахари холла с классическим набором мягкой мебели, а также десятка комнат и санузлов, где буквально все — от идеально заправленных постелей до бритвенных станков и пластиковых бутылок с шампунями — выглядело девственно нетронутым, я поняла, что дом, в который привезли меня с Паулиной, был НИЧЬИМ. То есть, не принадлежащим какой-то конкретной семейной паре или человеку. В таких домах люди не живут — они лишь ПЕРЕЖИДАЮТ здесь какие-то жизненные передряги, чтобы затем уехать отсюда.
И никогда не возвращаться…
Как когда-то давным-давно, в Майами, мы с Паулиной развалились в креслах-шезлонгах на балконе второго этажа и молчали минут десять, что уже само по себе было фактом тревожным. Каждая из нас делала вид, что всецело поглощена созерцанием идеально ровных рядов высоченных и стройных, как балерины, пальм, окаймлявших со всех четырех сторон мое очередное убежище на пути в никуда. Гордые часовые низких широт выросли именно в этом месте и в ТАКОМ порядке, естественно, не по воле природы — их посадил человек, хорошо разбиравшийся в законах фортификации. А потому ряды пальм выглядели так плотно и НЕПРОНИЦАЕМО, наглухо закрывая обзор как извне, так и изнутри, что никаких сомнений по поводу изначальной функции благородных растений — декоративно оформленные ряды колючей проволоки — не вызывали.
— Как вы думаете, Паулина, а ток между пальмами пропущен?
— Вряд ли… — несмотря на наброшенную ангоровую кофту, Паулина все время ежилась. Солнце, правда, светило вовсю, тем не менее, было довольно прохладно. — Насколько мне известно, Валечка, дерево не проводит электричество… Ты о чем-то беспокоишься?
— Считаете, не о чем?
— Не заводись! — Паулина с таким неподдельным любопытством созерцала ряды пальм, словно видела перед собой шеренги мужчин, каждого из которых надо во что бы то ни стало соблазнить.
— Вы хоть знаете, о чем со мной говорили и что вообще меня ждет?
— Естественно, знаю… — Паулина повернула в мою сторону как всегда идеально уложенную голову. — Мы же с израильтянами — партнеры в этом деле. А почему ты спрашиваешь, Валечка?
— Значит, дальше я поеду одна?
— Господи, что за девичьи метаморфозы?!.. — не отвечая на вопрос, Паулина пожала плечами. — Это же входило в твои планы с самого начала! Джон Уэйн в гордом одиночестве выезжает на тропу войны против племени белокурых индейцев с «Калашниковыми» вместо томагавков! Всего несколько недель назад ты и слышать ни о ком не хотела и вообще собиралась все сделать одна!..
— Неправда, я рассчитывала на помощь.
— А разве ты ее не получила?
— Ага, — кивнула я, испытывая уже знакомое желание окунуть идеально уложенную голову Паулины в тазик с соляной кислотой, чтобы вместе с макияжем с него навсегда сползло это мерзкое выражение самодостаточности. — Вместо защиты мне, бабе, собираются вручить заминированный конструктор типа «Сделай сам и попробуй не взлететь на воздух». Ну, не сволочи?!..
— А вот и наш храбрый и носатый рыцарь Ланселот! — Паулина выразительно повела подбородком в сторону аллеи, на которой появился Дов. С балкона второго этажа седая голова израильтянина напоминала движущийся одуванчик. — Кстати, милочка, один из авторов твоего конструктора…