— В Москву с вами полетит мой человек, — не глядя на французов, произнес Тер-Ионесянц. — Оружие и все необходимое получите от него. После этого мой человек вернется в Ереван. Я выполнил все, что вы хотели?
— Не совсем… — Люк нацелил указательный палец в лоб хозяину. — Домой мы вернемся так же, как прилетели — через ваш прекрасный город. И до того момента, пока наш самолет не приземлится в Орли, весь ваш вонючий ливер и все тайны вашей сраной организации намотаны у меня вот тут, на этом пальце. Нам нет никакого дела до ваших войн и заговоров. Если вам так нравится жить в крови — живите. Но условия нашей маленькой сделки должны быть выполнены полностью. Пошли, Бред…
«Стратегический резерв» откликнулся на мой телефонный звонок очень агрессивно, однако, услышав условную фразу, немного смягчился:
— У меня для вас две новости — хорошая и плохая. С какой начать?
— С плохой.
— Ваш план утвержден, поздравляю!
— Надеюсь, хорошая новость еще лучше?
— Ага! — клацнул челюстями «стратегический резерв». — С этим планом вы свернете себе шею. Это не будет потерей для еврейского народа и не станет приобретением для старого еврейского кладбища…
Пока я молчала, пораженная столь неслыханным цинизмом, «стратегический резерв» отрывисто сообщил мне место и время встречи и дал отбой в ухо.
…Когда я вползла в «запорожец», ястребиный нос хозяина этого автоуродства плотоядно дернулся:
— Поберегите голову, мадам, она вам еще пригодится…
Я уже было открыла рот, чтобы высказать наконец этому вырожденцу из колумбария, что я о нем думаю, но внезапно почувствовала чье-то дыхание за спиной. Я резко повернулась и увидела улыбающееся смуглое лицо.
— Люк, — по-русски произнес мужчина, протянул мне через сидение руку и по-французски добавил. — Премного наслышан…
— Мне тоже очень приятно, — пробормотала я и перевела вопросительный взгляд на «стратегический резерв».
— Начальник похоронной команды, прибывший специально по вашему вызову! — по-французски пояснил старый тетерев и добавил на идиш. — Очень ценный молодой человек. Перед тем, как тебя, женщина, завернут в тахрихен, этот парень обмоет твое тело и прочтет над ним кадиш. Если, конечно, сам выживет. Амен!
Я открыла рот, не зная, как реагировать.
— Не берите его в голову, мисс Спарк! — на французском откликнулся с заднего сидения Люк. — Это у него примета такая — перед серьезным делом говорить только о покойниках. Чтобы все остались живы…
— Назначайте встречу с Горюновым, все готово, — процедил «стратегический резерв», притормозил свое убожество на четырех колесах и окинул нас по очереди долгим и совершенно непонятным взглядом. — А теперь вытряхивайтесь оба, мишугине…
Мы сидели с Люком в очень уютном кафе «Адриатика» на Кропоткинской, в углу полупустого зала, и молчали. Встреча с Горюновым была назначена на девять, и он опаздывал уже на десять минут.
— Да не волнуйтесь вы так, куда он денется!.. — Развалившись на угловом диванчике, Люк, в черном свитере и драной джинсовой куртке, с неподдельным интересом изучал меню и напоминал восточного торговца мандаринами с Тишинского рынка.
— Какой странный старик, — тихо сказала я, чувствуя, что все еще нахожусь под впечатлением сердечных напутствий «стратегического резерва».
— А-а-а… — Люк оторвал кудрявую голову от меню. — Легендарная личность…
— Он что, постоянно находится в Москве?
— Госпожа Спарк, есть только одно место на земле, о котором можно сказать, что человек находится там постоянно… — Люк хмыкнул и вновь углубился в меню…
Горюнов появился в кафе в двадцать пять минут десятого. Оглядевшись, он сразу же направился к нашему столику и сел по другую сторону диванчика, напротив Люка. Я оказалась между двумя довольно интересными мужчинами, однако особой радости по этому поводу не испытывала.
— Прошу простить за опоздание, — буркнул Горюнов и подозрительно уставился на Люка. — Ваш новый приятель, Валентина Васильевна?
— Как раз наоборот — очень старый. Познакомьтесь, пожалуйста…
— Весьма рад знакомству! — хмуро произнес Люк и протянул Горюнову руку. — Меня зовут Грегор…
— Приятель действительно старый, — усмехнулся Горюнов. — Настолько, что успел подзабыть русский язык.
— Не обращайте внимания на эти мелочи, генерал, — отмахнулась я, думая совсем о другом. — Грегор — сын греческих коммунистов и когда-то, еще в пионерском возрасте, мы вместе отдыхали в «Артеке». Представляете?
— Врать научились там же? — сухо поинтересовался Горюнов.