Однако современные подростки-акселераты без труда могут выжимать одой рукой двухпудовую гирю (32 килограмма), да не по одному разу подряд. Они буквально изнывают оттого, что не находят применения своим ищущим выхода силе и энергии («А я не устаю!»).
Когда мы приехали в поле, Толя выскочил из кабины и кинулся, перепрыгивая через валки, к комбайну Стафеева. Вот он взбежал по лесенке и нырнул в кабину. Вот его красная курточка опять мелькнула на мостике. Спрыгнув на землю, Толя подбежал к копнителю и дернул за проволоку. Копнитель раскрылся, а Толя опять взбежал на мостик. Немного погодя смотрю: «Семерка» продолжает двигаться вперед, молотит себе и молотит, а Стафеев разгуливает по полю, разминает ноги.
Зато давно уже стоит в сторонке комбайн Славы Викулова. Не выдержал парень, пошел молотить на второй повышенной. Допрыгался.
Остальные комбайны ходят на самой малой скорости, и в этой их медлительности есть какая-то особая красота и основательность.
— Говорил ведь ему: держи первую пониженную! При такой сырости разве можно! Не послушал!.. — сокрушался Стафеев.
В этот вечер не было росы, и комбайны настроились работать хоть до утра, во всяком случае, поле «За бором» решили закончить. Вот только два комбайна — Смирнягина и Гайнова — стоят на обочине. Ремонтируются.
— Были б у них помощники, давно уж молотили бы, — посетовал бригадир Изюров. — Маются в одиночку. Самое простое дело: подать-принести инструмент, что-нибудь подержать, а сколько времени теряет комбайнер, если сам все это делает, да и не все сделаешь двумя-то руками…
Крестьянников с пятнадцати лет работал помощником комбайнера.
— А вы со скольки? — спросил я Изюрова.
— С четырнадцати. Молотобойцем.
Интересно, куда смотрел инженер по технике безопасности? И обком профсоюза…
А Смирнягин и Гайнов в этот вечер так и не приступили к работе.
В одиннадцать часов пошел дождь.
Тридцать пять гектаров валков овса остались неподобранными.
Но вот сенсация: наш дебютант Андрей Рычков на своей «Ниве» с арбами намолотил за неделю чуть меньше занявшего первое место Шабалина и гораздо больше Гайнова. И на следующей неделе продолжал победное шествие. А 5 сентября в честь Рычкова был поднят флаг: всех больше намолотил!
Нет, арб ему не добавили. Анатолий Михайлович нашел другой, очень простой и остроумный выход из положения. Недалеко от животноводческих ферм было поле ячменя, на него и перевели Рычкова. Вторую неделю он крутился на этом поле один со своими арбами. Пока «наколачивал» одну, трактор успевал отвезти другую к фермам, разгрузить и вернуться назад. И теперь, когда не стало объективных причин простоев, Андрей показал, на что способен.
Между прочим, профессию комбайнера он освоил еще до армии, когда подростком работал помощником. А комбайнером стал сразу после армии.
Поздним вечером я зашел на весовую при зерноскладе, где обычно после работы, прежде чем разойтись по домам, собираются комбайнеры, чтобы узнать, кто сколько в этот день наработал.
У двери на скамейке сидел мрачный, не похожий на себя Стафеев.
— Как дела, Виктор?
— А всё, хана! — махнул он рукой. — Вал барабана переломился и одним концом, как дубиной, стал бить по чему попало. С правой стороны все шкивы — напрочь.
На другой день я посмотрел. И правда: словно железной дубиной лупили по комбайну.
— Ну что ж, отдадим в капитальный ремонт, и сколько-то еще поработает, — сказал мне главный инженер.
Только думается, что после нового капитального из ворот «Сельхозтехники» выйдет уже не стафеевская «Семерка», а какой-то другой комбайн, на котором, может быть, не останется ни одного «своего» узла. Такой капитальный ремонт стоит очень дорого. Производительность комбайна после него будет невысокой. Оправдаются ли средства, которые колхоз затратит на новое латание дыр?
И уж ничем не будет оправдано, если такой классный комбайнер, как Стафеев, еще два года будет работать на комбайне со столь низким коэффициентом полезного действия. Это же двойная расточительность! Не дешевле ли сразу купить новый комбайн, а эту изуродованную «консервную банку» — на металлолом? Нельзя: срок не вышел! И «Сельхозтехнике» план по прибыли надо выполнять, а со стафеевского комбайна она славный навар может поиметь. Навар, который пойдет в казну государства, которое, как известно, в те времена оплачивало отнюдь не рублями, а долларами купленное за бугром, не добранное на наших полях фуражное зерно.
Но — нельзя списывать консервную банку: срок не вышел. Пущай работает!