Так вот, году в 1970-м профессор узнал, что его ученик стал заведующим сельскохозяйственным отделом в обкоме партии и по всем правилам подал на его имя подробную записку о своей двухурожайной технологии, рассчитывая на то, что его бывший ученик каким-либо образом сумеет поспособствовать ее внедрению в производство.
В.Н. Романов принял профессора. Долго молча листал записку, потом поднял на бывшего учителя скучающий взгляд и, похлопывая по записке ладонью, молвил с мягким укором:
— Ну что ты мне тут понаписал, Василий Федорович, дорогой мой человек? Это же рассчитано на перспективу…
— Ну, конечно… — согласился профессор.
— А нам надо сегодня — понимаешь: сегодня! — накормить народ! — докончил свою мысль секретарь обкома партии.
— Но, может быть, пока хоть в двух-трех хозяйствах…
Бывший ученик одарил бывшего своего учителя снисходительно-жалостливой улыбкой и со вздохом развел руками:
— Василий Федорович, я пока не готов вам что-то обещать…
С тех пор около двадцати лет проработал Романов в обкоме, стал третьим секретарем, но так и не накормил за это время народ. Ведь это при нем стали выдавать его «народу» талоны на синюю (или зеленую?) колбасу, по 400 граммов в месяц на человека.
После той четырехчасовой беседы с этим партийным деятелем я написал в «Правду» большую статью. Вскоре меня пригласил к себе в корпункт Вадим Данилов, собкор этой главной партийной газеты, и расстелил передо мной газетную полосу с уже полностью сверстанной статьей под крупным заголовком: «ЛИНИЯ». Как сейчас ее вижу перед собой: она была почти во всю полосу. И через день должна была появиться в многомиллионном тираже. Однако не появилась И Вадима Данилова я с тех пор больше не видел — он как-то тихо исчез, словно испарился.
12. Статистика и эквилибристика
Для кого как, а для меня поломать голову над статистическими выкладками о трудовой поступи родного агропрома тех доперестроечных времен всегда было занятием преувлекательнейшим, как для других, например, разгадывание кроссвордов или ребусов. Мало кто догадывался, сколько интересных сведений содержалось в пробелах между сухими цифрами этих официальных, а следовательно, досконально проверенных, тщательно отредактированных, одобренных в высоких инстанциях и разрешенных к публикации недремлющей цензурой статистических отчетах, которые ежегодно публиковались в областной партийной газете и, таким образом, были доступны любому гражданину.
Но беглое чтение мало что давало. Необходимо было держать под рукой газетные номера со статистическими отчетами за предшествующие годы — для расшифровки эзопова языка составителей этих отчетов.
Так, например, читаем в отчете за 1983 год: «Произведено мяса 152 тысячи тонн». А спустя год, в следующем статистическом отчете, чтобы показать, насколько выросло производство мяса, для сравнения опять приводится цифра его производства в том же 1983-м, но настолько другая, что и не узнать: 114 тысяч тонн! В том же убойном весе. Куда девалась четвертая его часть? Ведь не вагон какой-нибудь, а добрый десяток полновесных железнодорожных составов!
Столь же непонятным образом 122 тысячи тонн мяса, произведенные в 1985 году, в следующем статистическом отчете за 1986 год превратились в 152,7 тысячи тонн, а 742,9 тысячи тонн молока в 983,1. Чертовщина какая-то!
А вот еще приемчик: в разные годы показываются данные то в одной метрической системе, то в другой, а если дела уж совсем плохи, то и в процентном отношении к неизвестной величине. Так в отчете за 1986 год («Уральский рабочий» от 23 января 1987 г.) агропром победно рапортует: «В общественном секторе производство зерна увеличилось на 10 процентов!» А урожайность и вовсе рекордная: 21,4 центнера с гектара! Сколько же всего-то зерна намолочено в 1986 году? На 10 процентов больше… Ладно, заглянем в отчет за 1985 год и сами подсчитаем… Увы, производство зерна в этом году вообще никак не было отражено, даже процентами от духа святого.
Ну, ничего, они хитры, а мы еще хитрее. Поэтому заглядываем в отчет за 1987 год, а там находим и нужные нам данные за 1986 год: валовой сбор зерна — 1590 тысяч тонн. И теперь ясно, почему эта цифра ранее была «засекречена»: она далеко не соответствовала объявленной «рекордной» урожайности в 21,4 центнера с гектара: так, в 1980 году при таком же приблизительно валовом сборе зерна объявленная урожайность составила 18,3 центнера с гектара. Ничего себе разница! А ларчик открывался просто: в 1986 году по вине, разумеется, небесной канцелярии в области были «списаны по акту» десятки тысяч гектаров зерновых, и урожайность на этих списанных площадях не учитывалась, зато намолоченное на этих неучтенных гектарах зерно, сколько там его было, раскинули на «неактированные» площади, и вот вам пожалуйста — рекорд.